Ключи от рая
Шрифт:
Уже совсем рассвело, когда дверь в мою камеру открылась, и хмурый охранник забрал пустую посуду, другой поставил миску с едой и новый кувшин с водой. Это было приятно: не иначе, у них здесь трехразовое питание.
Позавтракал я с аппетитом, размышляя о том, как обмануть этих типов. Если моими конвоирами будут такие же громилы, как в прошлый раз, у меня есть шанс от них сбежать. Не думаю, что эти здоровяки смогут бежать по лесу в своей амуниции быстрее, чем я. К тому же на ногах у меня кроссовки, легкие и удобные, а это что-нибудь да значит. Мне бы только попасть в лес…
После завтрака прошло минут сорок, когда дверь снова открылась, вошли четверо стражников. Учитывая, что больше в камере никого не было, мне стало ясно – это за мной.
– Вставай… – сквозь зубы процедил один из стражников.
Я не стал его расстраивать и поднялся.
Остальное мне было уже знакомо: меня подхватили под руки и потащили по коридору. Вперед, налево, потом направо. Теперь прямо, вот и знакомый мостик. Мне стало немного не по себе, – похоже, меня снова вели к Мастеру.
Так оно и оказалось. Правда, Мастера в пыточном зале пока не было, но это меня не слишком утешило: его прыщавый худосочный помощник раздувал мехами угли в небольшом каменном очаге. Я не мог понять одного: зачем тогда было меня кормить? Или они исповедуют древний принцип – накормить осужденного перед казнью?
В зал вошел Дучо, второй помощник Мастера. Увидев меня, злорадно улыбнулся.
– Ведите его сюда… Готово, Мучо?
– В самый раз… – худосочный помощник взял большие щипцы и вытащил из углей раскаленный кусочек металла.
Мне стало совсем нехорошо.
Стражники потащили меня к очагу – я упирался, как мог, но это не помогло.
– Головой к наковальне… – распорядился Дучо.
Меня тут же сбили с ног, я упал на колени рядом с большой каменной тумбой, на которой был закреплен массивный металлический брусок.
Послышался звон цепи, Дучо задрал мне голову и ловко одел на меня тяжелый металлический ошейник. Затем сжал его, меня снова приложили головой к тумбе. На мгновение я ощутил у шеи сильный жар – и только тогда сообразил, что происходит.
Глухо застучал тяжелый молоток, края ошейника впились в кожу. Ловко расклепав раскаленную заклепку, Мучо отложил молоток, меня отпустили.
– Готово, – сказал он, затем взял конец прикованной к ошейнику цепи и намотал ее на руку. – Гасклиту на цепи – самое место… – Мучо засмеялся, потом дернул цепь, заставляя меня подняться.
Я встал на ноги, меня трясло от злости. Никогда в жизни меня еще так не унижали.
– Ты не прав, Мучо, – возразил толстячок. – В петле гасклит смотрится гораздо лучше. Помнишь, как дрыгал ногами тот, последний?
– Помню, – сказал Мучо. – Он мне тогда весь пол обгадил.
Взглянув на прыщавого помощника, я оценил расстояние, слегка повернулся и со всего размаха поддел его ногой. Хорошо поддел, качественно, это я понял сразу. Охнув, Мучо вытаращил глаза и со стоном осел на пол, выпустив цепь из рук. Подхватив ее, я размахнулся и с разворота ударил концом цепи толстячка. Получилось тоже очень неплохо: толстяк вскрикнул и схватился за лицо, его пальцы тут же окрасились кровью.
Большего мне сделать не дали. Один из стражников коротко и точно саданул меня кулаком в живот, второй стукнул по спине, вырвал у меня цепь и намотал на руку. Два других охранника тут же заломили мне руки за спину.
– Убью… – шипел Мучо, корчась на полу, его прыщавое лицо перекосилось от боли. – Удавлю гадину…
Дучо стоял на коленях и отплевывался, роняя на пол крупные капли крови. Наконец он поднялся с колен и посмотрел на меня, его взгляд был полон ненависти. Видимо, цепь раздробила ему челюсть – губы у Дучо были разбиты, с подбородка капала кровь. Захрипев, он подошел к очагу, взял тяжелую кочергу. Его руки тряслись. Ухватив орудие поудобнее, пошел ко мне. Я не питал никаких иллюзий относительно его намерений и приготовился к схватке, благо ноги у меня были свободны.
Этого не понадобилось. Едва Дучо замахнулся, один из стражников вытащил меч и коснулся им груди толстяка.
– Не велено, – сказал он.
Дучо тяжело дышал, его глаза пылали злобой. Но меч у груди был хорошим аргументом – застонав от боли и от ненависти, Дучо бросил кочергу и отошел в сторону.
– Ай-ай-ай, Дучо… Нельзя же быть таким неосторожным, – раздался у меня за спиной тихий хриплый голос. – Я ведь всегда говорил, что с гасклитами надо держать ухо востро… А ты, Мучо? Уж от тебя-то я этого не ожидал…
Опираясь на посох, Мастер подошел ко мне, на его губах играла улыбка. – Нехорошо, друг мой. Это же казенное имущество… – Мастер тихо засмеялся.
– Я не собака, чтобы меня привязывали на цепь, – мой голос дрожал от злости.
– Собака? Знаю… Рассказывали… Только как же иначе? Я же не хочу, чтобы ты сбежал. А так хорошо будет… Покажешь Дверь, тебя отпустят. Не покажешь… – Мастер вздохнул и взглянул на стражников. – Ведите к воротам, его ждут…
– Ты вернешься… – сказал Мучо, глядя на меня. – Ты еще вернешься…
Что еще сказал Мучо, я не слышал. Стражники подхватили меня под руки и выволокли из зала.
Весь путь по тюремным коридорам прошел на удивление спокойно; после того как мы вышли из зала, стражники позволили мне идти самому. Впрочем, цепь они держали крепко, что отметало всякие мысли о побеге.
Никогда не думал, что солнце и свежий воздух – это так здорово. Даже если они совсем чужие. Меня вывели во двор, здесь было довольно людно. В сотне метров от меня, у парадного крыльца, стояла карета, рядом с ней прогуливались две дамы в явно роскошных по местным меркам туалетах. Увидев меня, одна из них что-то сказала подружке, затем обе рассмеялись. Я невольно скрипнул зубами.