Ключи от заколдованного замка
Шрифт:
— И в писании сказано: царя чтите, бога бойтесь.
Полковник Измайловского полка Бибиков больше всех ратовал за расправу. Он был превосходным офицером и находился в родстве со всей знатью.
— Не одному смерть, но всем. Пока не перережем их всех, не истребим проклятое гнездо, не будет в России свободы.
— Республиканец! — кричали ему. — Узнает ежели император про твои слова…
— Якобинец!
— Наследника на престол!
— Император сумасшедший!
— Сумасшедший с бритвой в руках!..
Заговорщики выпили много вина. У многих закружилась голова. Голоса сделались громче.
— Во дворец, довольно терпеть!
— Да здравствует новый государь император Александр Павлович! — раздался пьяный голос. — Ура-а-а!
— Ура! Ура! — слышалось со всех сторон.
Громкий стук в дверь привлек всеобщее внимание. Голоса заговорщиков разом умолкли. В комнаты вошел полковник Аргамаков, плац-адъютант замка.
— Вы готовы, господа?
— Готовы, — выступил вперед генерал Бенигсен, высокий, прямой, будто накрахмаленный, с огромным кадыком. Он только вчера был посвящен графом Паленом в грядущие события и сразу согласился участвовать в перевороте. Он либо говорил о делах, либо молчал — другого разговора у него не было. Голос у генерала был тонкий, певучий.
— Господа, фон Пален скоро будет здесь. Он просил передать, что по вызову императора Павла в Петербург прибыл генерал Аракчеев. Но приказ генерал-губернатора Палена его задержал на заставе… Время не терпит, господа.
— Кто проведет нас во дворец? — спросил генерал Бенигсен.
— Я.
В замке гарнизонная служба отправлялась, как в осажденной крепости. После вечерней зори только весьма немногие лица, известные швейцару и дворцовым сторожам, допускались в замок по малому подъемному мостику, который опускался только для них. В числе этих немногих был плац-адъютант замка Аргамаков. Он был обязан доносить лично императору о всяких чрезвычайных происшествиях в городе. Павел доверял Аргамакову, и он даже ночью мог входить в царскую спальню.
— Как войдем во дворец?
— Через малый подъемный мост. Потом через Воскресенские ворота во двор и по витой лестнице прямо в переднюю, к дверям спальни.
— Там стоит караул конногвардейцев!
— Сегодня караула не будет.
— Ура! — опять раздался пьяный голос.
На этот раз никто не откликнулся. На площади послышался стук многих лошадиных копыт. Всадники остановились у дверей квартиры генерала Талызина.
В переднюю вошел граф Пален.
— Я предлагаю выпить шампанского на посошок — и в дорогу. Пора во дворец, господа офицеры!
Заговорщики разделились на два отряда. Один под предводительством генерала Бенигсена и Зубовых, другой под начальством графа Палена.
Впереди первого отряда шел полковник Аргамаков.
Часы в замке пробили полночь. Генерал Депрерадович с первым Семеновским батальоном, а полковник Запольский и генерал князь Вяземский с третьим и четвертым батальонами Преображенского полка прибыли на сборное место у Верхнего сада Михайловского замка.
Полковник Аргамаков благополучно провел генерала Бенигсена, братьев Зубовых и остальных заговорщиков первого отряда в апартаменты его величества. А генерал Талызин, приняв командование над гвардейским батальоном, направился через Верхний сад, чтобы окружить замок.
В саду солдаты вспугнули множество ворон и галок, ночевавших на деревьях, и птицы поднялись тучей с громким карканьем и шумом. У многих замерло сердце. Однако во дворце безмятежно спали, и все обошлось благополучно.
Караульные на нижней гауптвахте и часовые Семеновского полка оставались в бездействии, как бы ничего не видя и не слыша. Ни один человек не тронулся в защиту обреченного тирана, хотя и догадывались, что для него настал последний час. Как мы говорили, караулом командовал капитан Пайкер. Подчиненный ему офицер, прапорщик Полторацкий, был в числе заговорщиков. Он вместе со своим товарищем арестовал капитана и принял караул под свое начало.
Итак, в полночь войска, подчинившиеся заговорщикам, окружили царский дворец. Впереди маршировали семеновцы, они вошли во дворец и заняли внутренние коридоры и проходы.
Сигнал к началу выступления подал полковник Аргамаков. Он вбежал в переднюю государя, где недавно стоял караул конногвардейского полка, и закричал: «Пожар!» Заговорщики ворвались в переднюю, два камер-гусара, приставленные государем, храбро защищали свой пост. Но недолго: один из них был заколот, другой ранен.
Вторая дверь в спальню была на запоре. Заговорщики взломали ее и бросились в комнату. Императора в ней не оказалось. В комнате было темно. Зажгли свечи, искали со свечами в руках.
Платон Зубов, не видя Павла, испугался и сказал по-французски:
— Птичка упорхнула.
Но генерал Бенигсен, высокий флегматичный немец, ощупал постель — она была еще теплая — и стал хладнокровно осматривать спальню. Он обнаружил Павла притаившимся за ширмами.
— Вот он! — тонко сказал Бенигсен и указал пальцем на босые ноги.
Императора мгновенно вытащили из-за ширмы. Он был в колпаке и белом полотняном камзоле. В руках у него торчала шпага.
— Что вам здесь нужно? — Император окинул надменным взглядом офицеров.
— У вас отречение? — Бенигсен обернулся к Зубову. — Доложите его величеству, Платон Александрович.
— Докладывайте, — сказал дрогнувшим голосом император.
— Отречение от престола императора Павла Первого… «Мы, Павел Первый, милостию божьей император и самодержец всероссийский и прочее и прочее, беспристрастно и непринужденно объявляем, что от правления государством Российским навеки отрекаемся, в чем клятву нашу перед богом и всем светом приносим. Вручаем же престол наш сыну и законному наследнику нашему Александру Павловичу…»
— Прекратите, изменники престолу русскому! — вскричал Павел, побледнев.
— Нет, русскому престолу я не изменник, а вот вас видеть на троне не хочу!
— Почему?
— Потому что вы деспот, ваше величество, и угнетаете нацию.
— Ложь! — Император с отвращением смотрел на последнего фаворита своей матери.
— Вы бьете по лицу офицера своей мерзкой тростью. Бьете дворянина. Разве это ложь?
— Да здравствует император Александр Первый, — пьяно закричал кто-то в толпе заговорщиков.