Ключи от заколдованного замка
Шрифт:
Приблизившись, императрица молча уставилась на покойного мужа.
Александр Павлович, впервые увидевший изуродованное лицо отца, накрашенное и подмазанное, ужаснулся и закрыл ладонью глаза.
— Поздравляю вас. Теперь вы — император, — повернувшись к сыну, чужим голосом произнесла императрица.
При этих словах Александр как сноп свалился на пол. Он не обладал крепкими нервами.
Императрица без всякого сожаления взглянула на сына, взяла под руку Муханова и молча удалилась.
17 марта тело императора было перенесено генерал-адъютантами и флигель-адъютантами в малую тронную залу и положено на возвышение. Обычай велел выставить императора перед народом для прощания. Комната была большая, длинная. Положили его ногами к окнам. Для поклонения были допущены люди всех сословий.
В числе многих пришли поклониться покойному императору Николай Петрович Резанов и Михаил Матвеевич Булдаков. Едва они вошли в дверь тронной залы и приблизились к покойному, как услышали голос дежурного генерала:
— Извольте проходить, господа.
— Я не видел лица императора, — сказал Булдаков свояку. — Оно закрыто шляпой. Разве православные так делают? Кроме шляпы и ботфортов, я ничего не видел.
— Я тоже, — признался Резанов. — Не хочешь, а поверишь, что император умер не своей смертью.
Свояки решили еще раз посетить тронную залу и посмотреть на покойника. Но и на этот раз лица его они не увидели…
На улицах столицы царило оживление. Незнакомые люди обнимались и поздравляли друг друга с «переменой».
— Значит, едем к тебе? — спросил Резанов, когда свояки уселись в сани.
— Домой… Федор, трогай, — приказал Булдаков.
Ехали молча. Повсюду встречались празднично одетые люди, шествовавшие «учинить достодолжное поклонение покойному императору». Печальных лиц не видать.
У петровского особнячка на Миллионной кучер остановил лошадей.
В передней свояки сняли шубы и, осведомившись у хозяйки о ее здоровье, направились в кабинет.
— Я слышал толки о заговоре за две недели до смерти императора, — сказал Резанов, усаживаясь поудобнее в кресле.
— И я краем уха прихватил… Одно не могу понять: как государь-самодержец великого государства остался беспомощным на своем престоле. И крепость построил за семью замками, и караулы на каждом шагу…
— От него отвернулись все, кто любил Россию. Остались люди, которым на все наплевать.
— Говорили, будто здесь замешаны агличане?
— Не верю. Заговор был русским делом. Ему помогло молчаливое согласие всей столицы. Общее дело сблизило сердца. Люди верили друг другу и не обманулись… Но перейдем к делу. Я обещал доказать, что кругосветное плавание с товарами для Америки выгодное предприятие. Вот мои расчеты. — Николай Петрович выложил на большой письменный стол Булдакова несколько исписанных страничек.
— Ладно, это и потом прочитаю. А сейчас ты мне словами объясни.
— Можно и словами. Вот ты прикинь, Михаил Матвеевич, во сколько обойдется доставка через всю Сибирь и дальше морем на остров Кадьяк шестисот тонн товаров, — начал Резанов. — Скажем, тридцать шесть тысяч пудов. До Охотска каждый пуд в десять целковых обойдется. Это триста шестьдесят тысяч рублей. Да еще половину прибавь до Кадьяка морем. Итого больше полмиллиона. Так я говорю?
— Правильно. — Булдаков оживился и подвинул к себе счеты.
— Из Якутска в Охотск товары везут на лошадях вьюками. В иных местах дорога тяжелейшая, и лошади порой доходят до совершенного изнеможения. Их вместе с ношей оставляют где-нибудь на болотах. Остальные товары при рассортировке в Охотске нередко представляют груду промокшего и ни на что не пригодного хлама. Такие потери доведут компанию до разорения.
— Ты прав, Николай Петрович, совершенно прав.
— А теперь прикинь с другой стороны. Два больших корабля, по триста тонн груза, с пушками стоят по восемьдесят тысяч рублей каждый корабль — сто шестьдесят тысяч. Вспомни, по совету акционера адмирала Мордвинова мы решили послать два корабля. И товаров больше повезем, и в пути безопаснее.
— Правильно.
— Теперь остальные расходы. Офицеры, команда, жалованье и корма, — грубо говоря, сорок тысяч. Получается триста тысяч рублей экономии. Тут у меня, — Резанов показал на свои странички, — точно все подсчитано.
— Дело заманчивое.
— Поставь в соображение, что корабли и дальше службу будут нести: и колонии оберегать, и товары возить. А у нас в Америке с кораблями беда. «Святой Дмитрий», — Резанов загнул палец, — «Святой Александр Невский» — этот на две мачты, поднимет сто пятнадцать тонн; «Святой Захарий и Елизавета» — тоже двухмачтовый, на сто пятьдесят тонн. И еще ветхая и маленькая одномачтовая галера, на которой правитель совершает поездки по берегам… Вот и весь флот. А ежели посмотреть на британские колонии, Ост-Индские или Вест-Индские? У них десятки, да что там — сотни кораблей.
— Согласен. — Михаил Матвеевич положил свою огромную ладонь на записки Резанова. — Но при одном условии. Иначе акционеры не поддержат.
— Ну, говори.
— На общем собрании акционеров я поставлю условием выдачу взаимообразно из государственного банка двухсот пятидесяти тысяч рублей на нужды экспедиции.
— Я думаю, коммерц-коллегия нас поддержит.
— Это не все. Пусть Адмиралтейство назначит на корабли, кроме двух командиров, еще флотских офицеров и нижних чинов сколько подобает. Ну и медики нам надобны, и студенты Академии наук и горного ведомства для исследований в колониях.
— Ты правильно все понимаешь, Михаил Матвеевич. Надеюсь, и в этом нам не откажут.
— По рукам, Николай Петрович! Большое дело мы делаем.
— За мной остановки не будет. Однако, чтобы время не терять, разреши приступить к покупке кораблей. Надо отправить в Гамбург или Лондон опытного человека.
— У тебя есть на примете?
— Юрий Федорович Лисянский. Ты его знаешь. Новый год вместе встречали.
— Помню, помню.
— Он сам в кругосветное плавание просится. Он и корабли может купить.