Книга 4. Фаворит

Калбазов Константин Георгиевич

Мягко и бесшумно ступая поршнями по земле и доскам, взбежали на крыльцо. Из-за двери послышалось недовольное мужское ворчание и женский голос. Угу. Шумно у стрелков с собачками получилось. Вот и всполошились слуги.

Дверь отворилась и Александр сходу впечатал ногу в солнышко дюжего мужика. Того согнуло пополам и отбросило на стену. Пока он ловил ртом воздух, Александр прошел вглубь дома, а Киря принялся вязать мужика. Баба. Редькин без капли сомнений засветил ей в лоб, лишая сознания. Окна в домике забраны стеклами, ставен нет, а потому и без фонарей

видно вполне пристойно.

В домике обнаружились еще три девицы, от тринадцати, до шестнадцати, да малец лет десяти. Повязали и позатыкали рты всем. Причем всех же пришлось и оглоушить. Жестко действоали, чего уж там. А потому и управились быстро. Не прошло и минуты, как они уже выбежали на двор.

А вот из соседнего дома послышались звуки потасовки и брань. Не сговариваясь, рванули туда. Уже когда были в паре шагов, из двери выбежал мужик сжимающий в руках саблю. Клинок тускло сверкнул в скудном свете и Александру показалось, что он окровавлен.

Все это он отметил краем сознания, а в следующее мгновение бросил свое тело под ноги мужика. Тот запнулся и упал через Редькина, вынужденный упереться обеими руками в землю. И сразу же ему в затылок прилетело от Кири. А едва тот растянулся на земле, как балагур уже оседлал его, заводя руки за спину, и выхватывая из-за пояса очередной конец веревки.

Александр же, вскочил на ноги и поспешил в дом, где уже смолкли звуки потасовки, но слышалась приглушенная брань и тяжелое дыхание. Ага порядок. Харитон конечно сжимает рану на руке. Опять досталось его левой. Но на этот раз куда сильнее. Зато Елизар вяжет уже второго супостата.

–Трое было,–шмыгнув разбитым носом, коротко доложил он.

–Нормально, во дворе приняли,–успокоил Александр и поспешил на улицу.

Киря уже заканчивал вязать пленника. И тут из дома послышалось два выстрела и болезненный вскрик. Лихо это у них получается. Значит не шумим. Ну-ну.

Коли дело дошло уже до оружия, Александр выхватил «Бульдог» и переглянувшись с управившимся напарником, рванул на помощь в дом. Когда они уже вошли в сени, то со второго этажа послышались хлопки крики полные боли. Ага. Похоже эти самые травматические патроны в действии.

Когда они оказались наверху, то все уже было кончено. Безопасники вооружившись фонарями, обходили все комнаты, высматривая притаившихся. А вот и Федор.

–И чего так нашумели?–Поинтересовался у него Александр.

–В доме у боярина оказались четверо боевых холопов,–отмахнулся десятник.–У вас как?

–Ну, дома по левую руку мы зачистили. В первом прислуга, семья. Во втором похоже тоже боевые холопы, трое. Но спеленали живыми всех. Одному моему в руку прилетело сабелькой и похоже серьезно. По остальным не в курсе, поспешили к вам на выстрел.

–Здесь порядок. Одному моему боярин плечо прострелил, в остальном порядок. Проверь как там на дворе у остальных. И если порядок, подай сигнал Кузьме Платоновичу.

–Сделаю.

Вообще-то, вот так, сходу, без подготовки штурмовать боярскую усадьбу, та еще глупость. Но с другой стороны и выхода у Овечкина не было. Ни приведи господь весть о возвращении Кузьмы дойдет до боярина тот и мгновения лишнего в Пскове не задержится. А как результат это может обернуться большими жертвами. Так что риск, не без того, но риск оправданный.

Во дворе все тихо. Усадьба полностью контролировалась лешаками и безопасниками. Потерь и раненых больше не случилось, что радовало особо. Хватит с них уже имеющихся тридцати трех несчастий.

Вышел на улицу, и посигналил фонарем вправо по улице, где за изгибом укрывалась карета княгини. За одно подал сигнал и влево. Дальше стрельцы из личной роты княгини уж сами по цепи передадут, да уберутся восвояси. Нечего народ пугать своим воинственным видом. И без того, небось хозяева подворий, где были расставлены пикеты, думают да гадают, чего это было.

***

–Княгиня, ты это чего тут учинила!? Возомнила, что тут Москва и волей Рюриковичей можно согнуть любого боярина!?

В праведном гневе взъярился Борятский, едва только Елизавета переступила порог его рабочей светелки, куда и определили пленника. Со связанными руками он даже попытался подняться со стула, но стоявшие за спиной бойцы безопасники вернули его на место, опустив ему на плечи руки.

–Опоздал ты, Александр Емельянович. Я уж давно принадлежу роду Трубецких. И боярин ты только пока. Стоит тебя вывести на вече, как ты сразу же лишишься боярского звания, а там и лобное место недалече. Это я тебе истинно говорю, как главный судья земли Псковской.

–О каком предательстве ты вещаешь, княгиня?

–А ты не ведаешь?

–Истинно не ведаю.

–Здравия тебе, Александр Емельянович,–смиренно поздоровался вошедший в светелку Овечкин.

–Кузьма?

–Не ожидал? Думал все еще в темнице меня каленым железом гладят, да на дыбу вдевают? А-а-а, понима-аю. Небось уж схоронил меня грешного. Да только твои хозяева порешили, что с меня еще какой толк будет.

Было видно, что Кузьма наслаждается каждым моментом разыгрываемой сцены. Это был его час триумфа и он хотел насладиться каждым мгновением. Как же он грезил об этом в темном подземелье, когда ему выворачивали руки, жгли, резали и вгоняли под ногти иглы.

–А что, Кузьма, знают ли твои боярин и княгинюшка как ты их предал. Как отдал в руки ворога всех преданных людишек, что тайно служили им. Как благодаря тебе погибали их вои.

–Ты не распаляйся, Александр Емельянович, знаем мы все это. Как и то, что Кузьма за каждого воздаст шведу и иезуитам с полна,–наблюдая за до дрожи довольным Овечкиным, перебила боярина Лиза.

–Ну что же, Александр Емельянович, душу свою я потешил. На твой изумленный лик посмотрел. Даже не представляешь, как я видел эту нашу встречу. Вот честно скажу, и десятой доли не потянуло. Вот так глядел бы и глядел. Жаль, что ты не можешь застыть в своем изумлении. Ну а коли так, то пора и за работу браться.