Книга благонамеренного читателя
Шрифт:
Представляю, какое уважение вызывали альбиносы, светлокожие и светловолосые от рождения. Независимо от возраста они почитались как Старцы, приближенные к небу.
Общество в древнем Двуречье делилось на Сынов Неба и Детей Земли — народ, который в совокупности назывался–черноголовые — саг–гiг (шумерский), салмат–каккадiм (аккадский).
Сыны солнца брили головы или покрывали их париками — праобразами колпаков и шлемов. Первое и основное назначение головного убора — знак сословия.
Люди разного происхождения и погребались по разным обрядам. Дети земли —
Чаша
…Факты одной значимости разбросаны в мировой литературе, как звенья одной цепи. Рассмотренные каждый в отдельности, вне связи с другими, они из метафор превращаются в лобовые высказывания.
От того, кто имеет дело со столь хрупким материалом, как древность, мы вправе требовать не только умения землекопа, но и чувства символа, как от лингвиста — чувства слова.
Культура настояна на иносказаниях, и понимать любой ее жест буквально, это — не понимать. Шар издали видится плоским кругом, так и поэтический символ древности подчас лишается перспективы при переводе иа язык будничный.
В Китае встречались круглые металлические зеркала с изображением бога Арья–Бало, т.е. благотворной формы грозного Махагалы. Одна сторона этих зеркал гладко отполирована, на другой — рельефное изображение многорукого сидящего бога, представленного с тыла. Вы видите его затылок и спину, хотите узнать, какой вид имеет бог спереди, оборачиваете диск…
И видите свою физиономию.
Так великая поэтическая метафора превращалась в бытовую вещь. Не этого результата стремились достичь жрецы–художники. Лицо многорукого бога — это слепящее солнце. Восход и закат были изображены этой бронзовой идеограммой.
Блестящую поверхность использовали, а раскоряченный смешной человечек на обороте превратился в традиционный, но непонятный элемент декора.
Всю историю материальной культуры можно представить как непрекращающуюся борьбу красоты с красивостью, символа с предметом, поэзии с буквализмом.
…Археолог Вулли находит захоронения с писаной металлической чашей в Шумере.
…Евтюхова и Киселев раскапывают курганы с писаными металлическими сосудами на Алтае.
…Акишев обнаруживает металлическую чашу с надписью в кургане близ Алатау.
Во всех трех случаях, рассмотренных в отдельности, вне связи друг с другом, металлический сосуд остается просто сосудом, случайным предметом среди других случайных предметов могильной утвари. Но собранные вместе, они, дополняясь и поясняясь взаимно, неожиданно складываются, как рассыпанные литеры, в слово, прочесть которое мы уже в состоянии, но понять истинный смысл его нам ещё предстоит.
Я обращаюсь к Шумерам: более никто не придавал такого значения металлическому сосуду в погребальном обряде.
Сравните описание двух захоронений, между которыми лежат тысячи километров по горизонтали и тысячи лет по вертикали.
«Погребенный был одет в шелковую одежду. В изголовье покойника стоял серебряный сосуд с тюркской рунической надписью «Могучен»
«Труп лежал на правом боку. Вокруг талии был обернут широкий серебряный пояс. В руки покойника тысячелетия назад вложили чашу из самородного золота. Рядом с ней лежала ещё одна овальная, тоже золотая. На двух золотых чашах было выгравировано:
Мес–кала–дуг — герой благодатной страны»2 .
Нить, неосторожно протянутая из Алтая в Шумер, была бы очень тонкой и ненадежной связью, если бы закономерность подобных захоронений с металлическим сосудом и там, и там не была бы подтверждена количественно.
Большая сохранность шумерских могил позволяет наблюдать священное отношение к металлическому сосуду. Во всех обнаруженных погребеньях чаша находится у руки покойника, чем и выделяется из среды других (неметаллических) сосудов.
«Эта женщина, очевидно, была высокого звания. Она носила драгоценный золотой убор. В руках эта женщина держала рифленый золотой кубок, украшенный резьбой».
«Умершие положены на бок и держат перед собой чаши (металлические). Над ними лежат глиняные сосуды»3 .
Отметим, что не все металлические чаши из шумерских погребении с надписями. Так же, как и на Алтае. Возможно, не надпись придавала чаше символическое звучание, а форма и металл.
Библиография алтайских писаных сосудов несколько обширней4 .
Как бы подчеркивая обрядовую важность этого предмета, все без исключения степные каменные бабы держат в руках сосуд. По сообщению Низами кочевые тюрки до принятия мусульманства, поклонялись Бабе с Чашей, как божеству.
Алтайцами изваяние на кургане было истолковано, как изображение покойника, и они превращают Бабу в каменного усатого мужика. Притом алтайские «мужики» держат сосуды именно той формы, которые находят в захоронениях этого района 5 .
Это поразительное соответствие форм металлических сосудов погребений и форм сосудов каменных изваяний замечает и Л. Р. Кызласов. Он предположил, что эти фигуры олицетворяли умерших6 .
Обозримый ареал распространения «мужиков с кувшинами» ограничивается Алтаем и Сибирью.
Из 58 обследованных А. Д. Грач истуканов Тувы, лишь три из них держат отчетливо вырезанные чаши, остальные — кувшинчики7 .
В южно- и западнотюркских степях находят курганных Баб с иной формой сосуда — чашей. Если и там соблюдалась зеркальная композиция, то следует предположить, что в этом районе ритуальным сосудом являлась чаша, а не кувшин8 .
…Шумерско–тюркская параллель подкрепляется, на мой взгляд, и тем, что своя Баба с сосудом была и в Шумере. Но та Баба, благодаря вавилонским письменным источникам, сохранила свою божественную функцию. По–вавилонски это — Иштор, богиня воскрешения. Мать Огня, восходящего солнца Тамуза. По мифу Иштор спускается в подземный мир, находит и оживляет Тамуза.