Книга царей
Шрифт:
Простукивание расчерченной на квадраты стены дало возможность разделить пространство на участки. Одни звучали глухо, другие звенели, как будто по ним били чем-то железным. Данный факт добавил одержимости, что не могло не сказаться на состоянии нервной системы Звягинцева. Чем ближе он продвигался к цели, тем сильнее билось сердце. Пот лил ручьем, дыхание сбивалось, начинали трястись руки. Чтобы успокоиться, приходилось останавливаться чаще, чем майор того хотел.
Когда наступило время ломать стену, Константин Дмитриевич
Первые удары по квадрату, который был очерчен в центре стены, принесли результат, от которого Звягинцев чуть не расхохотался. Отваливающаяся кусками субстанция не являлась бетоном – то был гипс с добавлением цемента. Приставив к стене пику, ручка которой представляла собой двадцатисантиметровую трубу со вставленной внутрь деревяшкой, Звягинцев ударил по той резиновым молотком. Кусок стены упал на пол с таким шумом, что майор от страха вынужден был покинуть каморку.
«Идиот! – пронеслось в голове. – Как я мог забыть постелить на пол что-нибудь мягкое перед тем, как начать крушить».
Поверх плаща легло вывернутое наизнанку пальто. Звягинцев сел на пол прижавшись спиной к стене, прислушался. Со стороны лестничной площадки не доносилось ни звука.
«Фу-ты, – выдохнул Константин Дмитриевич. – Неужто пронесло».
От несильных ударов по пике куски отламывались небольшие, иногда гипс крошился, освобождая сантиметровые пространства. Это раздражало и призывало бить сильнее. Однако, понимая, что шум может привлечь внимание соседей, майор старался действовать осторожно. При одной мысли, что его могут застукать с поличным, внутри возникала дрожь, ноги становились ватными, хотелось бросить все и бежать.
Когда первый квадрат был очищен, перед взором предстала стена, толщина которой не превышала восемнадцати сантиметров.
«Надо крошить еще», – подумал Звягинцев.
Выбрав место, где поверхность была не такой ровной, как в остальной части квадрата, майор то ли от расстройства, то ли от безысходности ткнул пикой с такой силой, что та на треть вошла внутрь. Попробовал выдернуть – не получилось. Дернул еще раз. Пика застряла так, что пришлось приложить усилие. На одеяло упал кусок гипса величиной с арбуз.
Заглянув в освободившееся пространство, Звягинцев увидел заделанное досками пространство шириной сорок сантиметров. Вынув из сумки «фомку», вставил в доступный для зацепа край, потянул. Доска отошла, обнажив стягивающие щит гвозди.
– Мать твою! – Выдохнул майор. – Да тут клад!
Оторвать щит целиком, было делом пяти минут, но Звягинцев не торопился. Боясь испортить содержимое, снимал доску за доской. Когда ниша была очищена полностью, осторожно, дабы вспугнуть «птицу счастья», заглянул внутрь.
В правом углу стоял сундучок, расписанный в стиле хохломы, остальную часть занимали два свертка с сургучными печатями. Звягинцев назвал их «бандеролями с того света».
Налюбовавшись, майор решил перенести содержимое тайника в гостиную.
Заняв место на диване, пару минут потратил на то, чтобы собраться с мыслями. Когда дыхание успокоилось, подойдя к столу, пододвинул один из свертков.
––
Провести выходные с семьей на даче считалось невиданной удачей, даже если добираться до нее полтора часа, а в выходные – все два.
«Час по городу, сорок минут по кольцевой, если не попадешь в пробку. Столько же по трассе. К обеду буду», – думал Мостовой, вспоминая список покупок, выданный женой.
Неделю назад сын увез внучек в Настасьино, куда сам Федор Николаевич намеревался прибыть сегодня вечером. Супруга взяла с него слово, что уикенд он проведет с семьей.
Встав пораньше, полковник принял душ, побрился, сварил кофе. К девяти он был готов. Оставалось посмотреть в зеркало и со спокойной душой направиться вниз по лестнице. Во дворе ждала любимая Волга.
Вставив ключ в замочную скважину, Мостовой услышал звонок телефона, который заставил застыть не месте. Звонок звенел, заставляя думать о том, кто бы это мог быть.
Набрать городской номер могли только жена или сын. На службе все привыкли общаться по мобильному. Тем ни менее что-то подсказывало, звонили не родственники.
«Коли не они, остается служба. Похоже, данное Арине слово придется взять обратно», – подумал Федор Николаевич.
Прикрыв дверь, посмотрел на телефон. Тот звонил с присущей городским аппаратам «нагловатостью».
– Мостовой слушает! – Произнес полковник, надеясь, предчувствие обмануло, и он услышит голос жены.
– Говорит старший лейтенант Гордиевский, – вырвалось из трубки. – Служба наружного наблюдения.
– Говорите.
По спине Мостового пробежал холодок, заставивший переложить трубку из одной руки в другую.
– Видеокамера зафиксировала проникновение. Мужчина, возраст 45-47 лет. Квартиру открыл ключами.
– Лицо зафиксировали?
– Да. В данный момент объект находится в квартире.
Минута раздумья показалась Мостовому вечностью.
– Продолжайте наблюдение. Объект из квартиры не выпускать. Самим не входить. Присмотрите за балконом. Я буду через 20-30 минут.
В фургон наблюдения Мостовой вошел через 27 минут после того, как положил трубку. Кинулся к двери, забыв про все: про сумку с вещами и обещание жене.
Снаружи автомобиль не был приметным, не считая надписи черными буквами «Электрические сети», которая красовалась на желтых бортах.
Внутри был забит аппаратурой. Выглядело настолько непривычно, что Федор Николаевич, закрыв дверь, еще какое-то время осматривался.