Книга для учителя. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР
Шрифт:
Низовые работники, будучи менее искушенными в провокациях, прибегали к более грубым подлогам. Они составляли протоколы допросов от имени не существующих в природе свидетелей и сами подписывали эти подложные протоколы; они составляли фиктивные протоколы обысков о якобы найденных крупных суммах денег, оружии и т. п.; они составляли подложные справки о социальном, имущественном положении обвиняемых, превращая колхозников, бывших бедняков и середняков, в кулаков, рабочих — в бывших белогвардейцев, участников антисоветских партий и т. д. […].
Дела на обвиняемых, так называемых «антисоветчиков-одиночек», фабриковались
Особое внимание заслуживают групповые дела, сфабрикованные сотрудниками-провокаторами […]. По делу о «греческой повстанческой организации в г. Ашхабаде» было арестовано 45 граждан — все греческое население г. Ашхабада […]. Гнусный вымысел, положенный […] в основу этой провокации, состоял в том, что проживающие в Ашхабаде 40–45 греков, в том числе подростки и старики, якобы собственными силами намеревались вступить в вооруженную борьбу с войсковыми частями, расположенными в г. Ашхабаде, разоружить и уничтожить эти части и свергнуть советскую власть. Практически это должно было бы произойти так: греки покупают в магазинах «Динамо» охотничье и мелкокалиберное оружие, затем, вооружившись мелкокалиберными винтовками и охотничьими ружьями, совершают нападение на милицию, разоружают ее и, вооружившись винтовками и револьверами, вступают в вооруженную борьбу со стрелковой дивизией и частями войск НКВД, расположенными в Ашхабаде […]. Характер «показаний» арестованных участников повстанческих организаций, «их» план действий не нуждаются в комментариях […].
Военный прокурор войск НКВД Туркменского погранокруга военный юрист 1-го ранга Кошарский
ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 37. Д. 145. Л. 49–84.
№ 4
Из протокола заседания парткома завода «Дальдизель» в Хабаровске
13 июня 1937 г. [24]
О. Б. Цапенко: Я очень долго думала о том, как старые большевики, прошедшие царские тюрьмы и работавшие с Владимиром Ильичом Лениным, могут оказаться врагами народа, — говорила перед началом обсуждения О. Б. Цапенко. — Очень много читала. Но ответов на мучащие меня вопросы так и не нашла. Я никак не могу понять, как это люди, которых я знала и кому беспредельно верила, встали по другую сторону баррикад.
Считаю, что в отношении старых большевиков и видных полководцев партия и Советская власть поступают незаслуженно, крайне жестоко. Поэтому я не могу состоять в партии, которая не может защитить свои самые уважаемые кадры […].
— Вам что, их жалко?
— Это не то слово — «жалко». У меня не укладывается в голове, как на двадцатом году Советской власти у нас льется кровь ни в чем не повинных людей. За последние годы у нас больше расстреляли, чем за все годы существования Советской власти […].
— К вредителям, диверсантам, шпионам типа Тухачевского, Якира, Путны и другим применяли высшую меру наказания. Вы и до сих пор считаете, что партия неправильно поступила, расстреляв их?
— По моему мнению, их можно было бы посадить в тюрьму, а расстреливать такое большое количество видных людей — это неверно. Возможно, что крайняя мера и была в какой-то мере необходима в первые годы Советской власти. Гражданская война, вероятно, не могла обойтись без физического уничтожения открытых врагов дела рабочего класса. А теперь, при социализме, нет надобности в физическом уничтожении людей.
— Как агитатор, вы разъяснили материалы процессов в школе?
— Я говорила людям так, как меня учила партия. А сейчас, поверьте мне, не могу этого делать, не в состоянии.
— Вы читали доклад Сталина о современном троцкизме?
— Да, читала и понимаю.
— Ваше мнение в отношении Зиновьева и Каменева? Правиль-но ли, что их расстреляли?
— Это были, по мнению печати, главные руководители правотроцкистской организации, и их, видимо, следовало строго наказать, а вот их единомышленников, по моему убеждению, не нужно было лишать жизни. Я не могу понять, что толкнуло Пятакова и других на вредительские действия, ведь их мы знали как преданнейших бойцов партии.
— Откуда ваш вывод, что расстреливают только старых большевиков?
— Это показывают материалы процессов. Я считаю, что вы, товарищ Утропов (секретарь парткома завода «Дальдизель». — О. В.), член партии с 1930 г., вы знаете, что Зиновьев, Каменев, Бухарин и другие большевики-ленинцы были замечательными людьми, руководителями нашей партии и Коминтерна. Их имена с уважением произносили во всем мире. Даже сейчас мало кто говорит о них, как о плохих людях.
— Товарищ Ленин вел борьбу со штрейкбрехерами Зиновьевым, Каменевым и другими. А вы их относите к его верным соратникам.
— Мы знаем из истории, что многие коммунисты в какое-то время колебались, ошибались, заблуждались. Но Владимир Ильич старался терпеливо переубедить их, сделать своими активными соратниками.
Реплика Власова: Каменева, Зиновьева и других держали в партии в надежде на то, что они исправятся. Но когда они оказались предателями и убийцами, их исключили из партии и поставили к стенке.
— Будучи активным членом партии, я долго колебалась и сомневалась в правильности жесточайшей репрессивной политики Советской власти, все искала ответы на мучавшие меня вопросы и не находила ответы. Поймите меня, товарищи, правильно. Сейчас я в партии не могу состоять, когда льется кровь недавних ее руководителей…
— Вам понятно, почему двурушничали Каменев, Зиновьев и другие троцкисты?
— Да, они всегда в своих действиях были последовательны.
— Чем занимались ваши родители?