Книга драконов
Шрифт:
— Ради бога, что вообще происходит? — спросил я, осмеливаясь лишь шептать. — Берусь утверждать, он съел несколько пирожных! И бокал вина выпил!
— Как минимум два, — сказал доктор Л. — Мы слышали, как он просил налить ему еще. Он, — тут доктор тоже зашептал, — и не человек вовсе! Это сам дьявол! Там яду было — роту казаков уложить! Я-то уж знаю, я сам его подмешивал.
Вид у него был раздавленный. Произнеся эти слова, он прямо у нас на глазах погрузился в совершеннейший ступор.
Я взял его
Пока мы шептались там наверху, нашего слуха достигал неверный фальцет Юсупова, выводивший песню за песней.
Я спросил:
— Ну что, идем вниз?
— Нет, нет, нет! — с жаром прошептал Пуришкевич. — Так все сразу раскроется!
— Как будто он еще не исполнился подозрений.
— Он же крестьянин, — сказал великий князь.
Можно подумать, это хоть что-нибудь объясняло.
Тут уже и меня стала пробирать дрожь. Чтобы вот так все завершилось? Это после всех наших усилий и тщательного планирования?.. Ну уж нет, сказал я себе. Это самое худшее, что только может произойти. Эх, знать бы, где упадешь…
И в это время дверь подвальной комнаты неожиданно отворилась. Мы все невольно подались назад, и, боюсь, я отскочил проворней других. Но нашим глазам предстал всего лишь бедолага Юсупов, говоривший через плечо:
— Скушай еще пирожное, батюшка. А я схожу посмотрю, что так задерживает мою жену!
В ответ изнутри донесся несколько охрипший голос Распутина:
— Любовь, как и яйца, лучше всего, когда свежие.
— Крестьянин, — повторил великий князь, а Юсупов поднялся к нам по лестнице.
Если меня дрожь, как я сказал, лишь пробирала, то Юсупов трясся как осиновый лист, пот с него лился ручьями.
— Что мне делать? — спрашивал он. — Что я вообще могу сделать?..
Пуришкевич лаконично ответил:
— Мы не можем позволить себе оставить его полумертвым.
Великий князь вручил Юсупову пистолет.
— Будь мужчиной! — сказал он, и Юсупов поплелся вниз по лестнице, держа оружие за спиной.
И вновь долетел голос Распутина:
— Бога ради, еще вина! — После чего он добавил: — Думы наши о Боге, но мужество облечено плотью.
В следующее мгновение мы услышали выстрел. И следом — визгливый крик.
— Идемте, — сказал великий князь. — Наверное, все уже кончено.
Я такой уверенности не испытывал, но в этой компании мое мнение не очень-то и спрашивали.
Мы плотной толпой сбежали вниз по лестнице. Первым — великий князь, следом доктор Л. Пуришкевич отстал.
Монах лежал лицом вверх на белом меховом ковре, его глаза были закрыты. Доктор Л. опустился подле него на колено, пощупал пульс и объявил:
— Мертв.
Но как выяснилось, это было преждевременное заявление. Мгновением позже Распутин
Я не мог пошевелиться. И бедный Юсупов тоже не мог. Великий князь матерился вполголоса. Что касается доктора Л., он явно был готов снова отрешиться от мира.
— Длинные усы не заменят мозгов, — сообщил Распутин потолку.
Пока он говорил, изо рта у него пошла пена. Неожиданно он вскочил и схватил Юсупова за горло, сорвав при этом у него с плеча эполет.
На счастье, все тело Юсупова было до такой степени залито потом, что рука монаха соскользнула с его горла, Юсупов вырвался, и это движение бросило Распутина на колени.
Выиграв таким образом время, Юсупов отскочил прочь, повернулся и бросился наверх по ступенькам. На бегу он призывал Пуришкевича скорее стрелять, выкрикивая:
— Он жив! Он еще жив!..
В его голосе не было ничего человеческого, на лестнице звучал полный ужаса вопль, равного которому я ни до, ни после не слышат.
Мы втроем смотрели на Распутина, который, исходя пеной и руганью, устремился за Юсуповым на четвереньках.
Князь бросился в покои своих родителей и запер за собой дверь на замок, но безумный монах, которого все случившееся уже напрочь лишило рассудка, выскочил прямо сквозь парадную дверь. Оставшаяся часть нашей компании побежала за ним — посмотреть, что он станет делать. Доктор Л. все бормотал, что перед нами был дьявол, что прямо сейчас он расправит багровые крылья и улетит прочь.
Но он не взлетел. Он бежал через заснеженный двор к железным воротам, выводившим на улицу.
— Феликс, Феликс! — кричал он. — Я императрице все расскажу.
Только тут Пуришкевич поднял пистолет и выстрелил.
В черной ночи заметалось бесконечное эхо, но пуля прошла мимо.
— Стреляйте же! — крикнул я.
Если Распутину удастся бежать, мы все погибли.
Пуришкевич выстрелил еще. Невероятно, но он снова промазал.
— Дурак! — вырвалось у великого князя, когда Пуришкевич закусил зубами свою левую руку, заставляя себя сосредоточиться.
Его третья пуля ударила Распутина между лопаток, и тот остановился, хотя и не упал.
— Говорю вам, это дьявол! — закричал доктор.
— Одни дураки кругом, — сказал великий князь, и я склонен был с ним согласиться.
Пуришкевич же выстрелил в очередной раз и попал Распутину в голову, отчего тот упал на колени. Пуришкевич подбежал к нему и с силой ударил ногой прямо в висок. После этого монах наконец-то распластался на снегу.
В это время откуда-то появился Юсупов с резиновой дубинкой в руках и в истерике принялся колотить ею Распутина.