Книга историй
Шрифт:
А безжалостные персидские воины, согнав людей, заставили их войти в воду; в реке же они от страха все громче и громче вопили и рыдали. И переправились они, кто ухватившись за край лодки, кто держась за плоты, иные — за хвосты лошадей, быков и буйволов, а другие — вплавь. Не умеющие плавать и немощные: старики и старухи, мальчики, девочки и младенцы — сплошь устилали реку, /44/ и она, подхватив их, несла, подобно соломинке в весеннее половодье.
Река была полна людьми, которых уносило течением, и, хотя кто сумел — переправился, много было и таких, кто погиб, утонув в воде. Среди христиан шныряли какие-то всадники из воинов персидских, смелые и сильные, на могучих конях; они приглядывались и примечали сыновей и дочерей христиан и, если кто-то из них приходился им по душе — будь то женщина, девушка или юноша, — обманывали родителей, предлагая, мол, дай ради тебя переправлю через реку на тот берег, и, переправив, не отпускали, а забирали с собой, увозили куда хотели. А некоторые увозили, захватив тайком. Другие же увозили, отняв у родителей силой или убив их.
Нестерпимые бедствия, нависшие над людьми, заставляли многих матерей покинуть детей своих на дороге, другие уходили, оставив больных родственников. Итак, повторяю: невыносимые бедствия
64
Автор намекает на Библию, где говорится: "сеявшие со слезами будут пожинать с радостью. С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои" (Псалом 125, 5, 6)
Однако того, что последовало за этим [там] (ведь говорится: возвращаясь, шли и радовались), здесь не имело места [65] , ибо [армяне] не вернулись и не было радости. Остались они там, куда переселили их и задержали, то есть в стране персов.
И случилось так, что весь народ перешел реку; переправилось, смешавшись с ним, и войско персидское. До этого места народ погонял Амиргуна-хан, здесь же шах Аббас приказал ему уйти вместе со своим войском. Он назначил сопровождающим народ Элиаз-султана Халифалу [66] и приказал ему быстро погнать народ, отвести подальше от войск османских и довести до страны персов. Сам шах со всем войском персидским вступил на дорогу джадахн, то есть на царскую дорогу, и направился в город Тавриз. А народ повели в Тавриз не по той, царской дороге, ибо боялись, как бы османы, следуя за ними, не отбили [народ] у персов. Шах приказал Элиаз-султану повести [армян] по тесным, потайным и трудным местам, по которым не смогла бы вслед за ними пройти рать османская. И он, переправив народ, повел [его] по дороге в ущелье, где течет по руслу своему река Ерасх, по трудным горным стремнинам и склонам, по ущельям и узким тропам. И со множеством злоключений и страданий прошли они трудные горные местности. Проведя народ через труднопроходимые места, привели его в область, называемую /46/ Тарумхалхал, а также в Агар, Мушкун и их окрестности и поселили их там на несколько месяцев из-за жестокого зимнего холода, мешавшего продвигаться.
65
Т.е. возвращения народа на родину
66
Речь идет об Илиасе Халифэ Карадаглу.
А по наступлении благостной весенней поры назначили начальником над [армянским] населением другого властителя, по имени Абутураб-бек, который снова погнал народ, пока не привел его в город Исфахан. И в том городе разместили и поселили горожан, а селян и крестьян разместили в гаварах вокруг города Исфахана: в Лнджане и Алнджане, в Гандимане и Джлахоре, в Пари и Бурвари. Обосновались они и остаются там по сей день. Ибо старики, переселившиеся из Армении и знавшие прелесть Армении, умерли там, а те, кто родились, были вскормлены и обучены там, привыкли к той стране, полюбили ее и свыклись с ней, так как к этому они были приучены, поэтому там остались и живут по сей день.
Из [числа] армян, переселенных в Исфахан, отделили пятьсот домов и поселили в Исфахане, пятьсот же домов отделили, повели в Ширазскую область и поселили там. (Так как армяне были покорными и верными, владетель Шираза Аллахверди-хан попросил шаха Аббаса даровать ему часть армян, чтобы они стали его подданными; царь уважил его просьбу, и он переселил их и обосновал в Ширазском гаваре).
[А теперь] вернемся опять к началу нашего повествования: когда по приказу царя /47/ Амиргуна-хан собрался выселить [жителей] Араратской области, он послал часть своих войск в Гарнийский гавар, чтобы поднять и повести [тамошних жителей] и присоединить их к переселенцам. А войско, прибыв, вступило прежде всего в селение Гарни и начало вопреки повелению государя захватывать, подобно разбойникам и грабителям, имущество и детей христиан. И, видя это, жители села, сговорившись, напали на них огромной толпой, [вооруженные] мечами и мотыгами, камнями и дубинами; перебив и обезглавив [многих], обратили персов в бегство, а сами беспечно остались на месте, как во времена Маврикия [67] , не разбежались оттуда, не пошли к хану и не доложили ему о бесчинствах [персидских воинов]. Меж тем убежавшие воины, явившись к Амиргуна-хану, начали клеветать на крестьян, свалили всю вину на них. Разъяренный этим, [Амиргуна-хан] в великом гневе пришел с войском в Гарнийский гавар и, сперва схватив мужчин селения Гарни, подверг их мучительным пыткам: их били батогами, отсекали им члены. И тут же выселил их и поручил своим воинам погнать и присоединить их к большой рати переселенцев.
67
В тексте: *** — времена Маврикия (582-602), военачальника, а затем и императора византийского, вошли у армянских авторов в поговорку: они считали, что в период его правления в Византии царил мир. На самом же деле именно в этот период народные восстания и волнения в войске достигли особой силы. Сам Маврикий погиб в результате восстания — в 602 г. он был убит вместе с братьями и сыновьями по приказу Фоки, возглавившего восстание и объявившего себя императором.
И погнали их, присоединили к переселенцам, вместе с которыми они пустились в путь, в страну персов. А в Гарни Амиргуна-хану сообщили, что есть в том гаваре и иные селения, жители которых укрепились в горных твердынях гавара, в пещерах
А [епископы] оттуда громогласно выкрикивали безобразные оскорбления, ругательства и хулу да еще метали в хана камни и стрелы. И, увидев, что мирным путем они не покорятся, хан приказал своим войскам выполнить его волю любой ценой. И несколько скалолазов из его войска поднялись на вершину горы, где была пещера, и, держась за выступ, спустились по извилистой тропе к входу [в пещеру]. Один из скалолазов-мусульман, добравшись до пещеры, в которой находился епископ Манвел, встал и заглянул внутрь. Увидев сидевшего там епископа, [мусульманин] прежде всего приветствовал его на своем языке, а епископ, опешив, не смог даже ответить ему; мусульманина это приободрило и в душе и на деле — он вошел в пещеру, выхватил из-за пояса меч, ударил епископа и убил его на месте, а отсеченную голову сбросил вниз к стопам хана. Потом и другие /49/ воины-персы, подбодренные, быстро взобрались в пещеру и, схватив единомышленников этих епископов, спустили их вниз к хану, и все они здесь же были убиты. Затем персы учинили великий розыск по всему ущелью и, поискав, нашли всех беженцев, спрятавшихся в расщелинах и за выступами скал, разграбили их имущество, кое-кого убили, а остальных погнали и присоединили к основной рати переселенцев.
Итак, здесь ясно проявился справедливый суд Божий над этими двумя епископами, которые поехали в Исфахан и привели оттуда племя персидское [68] , разорившее Армению; [суд праведный], лишивший их возможности жить, мыслить и дышать: они и сами погибли от меча, ибо те, на кого [епископы] уповали, стали их убийцами. Согласно тому, как сказано в Писании: «Чем кто согрешит, тем и наказывается» [69] . Не получив никакой пользы от суетного предложения и нечестивых дел своих, они перед справедливым судом Божьим понесли наказание за разорение страны армянской, за гибель народа и за смерть невинных людей, за лишнее кровопролитие, за разорение святых церквей и много других несчастий, и после всего этого сами околели от меча персидского.
68
См. об этом в гл. 2 «Книги историй» Аракела Даврижеци, стр. 47.
69
Кн. Прем. Соломона, II, 17
Покончив с этим, хан собрал все свое войско и выступил против других беженцев в Гарнийском же гаваре; оставив тех, кого не смогли поймать, /50/ разграбив и перебив тех, кого поймали, выселили [остальных] и погнали с собой, пока не дошли до обширной долины, называемой Корадара. И хотя много было в том ущелье пещер и твердынь, где прятались христиане, [персы], оставив все, обратились к прославленной пещере, которую называли пещерой Яхышхан; ибо, прослышав о неприступности ее, здесь собралось много мужчин и женщин христианского вероисповедания, около тысячи душ. Христиане тщательно охраняли путь к пещере. А персидские войска, хоть и дрались несколько часов [подряд], вооруженные стрелами и ружьями, однако ничего не добились, так как [пещера] находилась чрезвычайно высоко, в глубине [скалы]. И вот коварные персы изобрели иной способ: отделили от войска своего двести человек, вышли из ущелья и поднялись на вершину утеса (а утесы и скалы в ущелье возвышались друг над другом поясами); привязавшись веревками друг к другу, они стали спускаться с пояса на пояс, с пояса на пояс, пока не дошли до вершины пояса, на котором находилась пещера; там облачили четырех человек в железные доспехи, одели их с ног до головы в железо, привязав к поясу каждого четыре или пять сабель (дабы когда сломается одна, была наготове другая), дали им в руки обнаженные мечи и опоясали каждого двумя или тремя веревками (дабы если оборвется одна, поддержала его другая). Затем спустили их на веревке с огромной высоты, те /51/ добрались до пещеры, вошли в нее и, напав на мужчин и женщин с обнаженными мечами, стали безжалостно рубить их, подобно тому как волк, забравшийся в загон для скота, пожирает без пощады скот. Христиане, увидев безжалостный меч персидский, разящий их, начали громко кричать, горестно вопить, рыдать и оплакивать гибель своих близких. И, негодуя, подобно бушующему морю, бросаясь взволнованно друг к другу, они в смятении метались по пещере, жаждая избавления, но не было им спасения.
Люди, охранявшие путь к входу в пещеру, услышав шум и узнав о случившемся, покинули оборонные [посты] и, волнуясь за своих близких, ворвались в пещеру, чтобы спасти их. Персы же извне, увидев, что защитники ушли, все сразу вошли в пещеру и начали убивать христиан смертоносным мечом, начиная от входа в пещеру и вплоть до дальних углов ее; всех зарубили и бросили наземь, подобно скошенной траве. И так как были убиты все непригодные им мужчины и все старики, земля пещеры была залита морем христианской крови и все камни были обагрены. Грудных младенцев вырывали из объятий матерей и выбрасывали из пещеры вниз. Кое-кто из женщин, юношей и девушек, избежавших гибели, видя, что они попали в руки нечестивых зверей в человеческом обличье, которые угонят их в плен и различными мерзостями осквернят их чистоту, сочли за благо умереть в святости, /52/ нежели жить еще сколько-нибудь, но в грехе и беде: многие из них, укрыв лицо повязкой и одеждой своей, бросались с непомерной высоты пещеры вниз и погибали. И так как внизу, в ущелье, рос густой лес, кое-кто из выбросившихся из пещеры, падая, зацепился за ветви деревьев и застрял там, а других сучья [проткнули насквозь] от живота до крестца, а иных — от сердца до плеч. Эти тоже умерли столь тяжкой и горькой смертью. Остальных же, взяв в плен, погнали [в Персию], а имущество их разорили, разграбили и поделили между собой, [дабы] разбогатеть. Войска персидские вместе с пленниками выступили оттуда и пришли в основной стан персидский.