Книга Кораблей. Чародеи
Шрифт:
Хельга, которая прекрасно была осведомлена о наличии в роду Оллов не только представителей элвилин, но и детей Люба — рыжеволосых магов древней расы Даринги, откуда, очевидно и брали корни ее личные способности к волшбе, едва не кивнула. Она вздрогнула и постаралась взять себя в руки — Его Преосвященству совершенно ни к чему было знать, что девичья фамилия ее достопочтенной матушки была Олл, и вышеупомянутый граф Юлиуш приходился маман младшим братом. Советница прикусила губу, определенно не вдохновясь перспективой предстать
— Ну, а что-нибудь еще в городе случилось необычного? — спросила она, скорее, из желания отойти от опасной темы, чем действительно придавая значение последним меррианским новостям.
— Да все по-старому, — махнул пухлой ручкой отец Якуб, — разве что вот театр приехал. Дня два уже тут стоит на главной площади. Утверждают, что труппа из самого столичного Очень Большого Театра. Даже на тележке начертано, на пологе, — комтур прищурился и толстым пальцем нарисовал буквы в воздухе, — О.Б.Т… Только что-то я им не верю, хотя сам не смотрел…
— Да, скорее, мошенники какие, — Хельга обняла себя за плечи и зябко поежилась — из приоткрытого окна потянул легкий сквознячок, точно где-то открылась входная дверь. — Хотя, надо бы на всякий случай их проверить…
Из коридора внезапно донеслись громкие возмущенные голоса, и через секунду в кабинет Жижеля влетел ошарашенный охранник.
— Ва… вашество… там этот… некромант!
Хельга, побледнев, резко вскочила с кресла, подумав, что если ей сейчас придется схлестнуться с Мидесом, то от здания прецептории мало что останется.
— Что-о? — Якуб захлопал ресницами и растерянно посмотрел на волшебницу. — Это что, нападение, да?
— Не знаю, — сквозь зубы бросила женщина, вставая так, чтобы высокая спинка кресла хоть немного загораживала ее от двери. Жижель, видя перемещения советницы, позеленел и, подскочив к оружейной стойке, начал трясущимися руками вытаскивать из нее меч.
— Чего же ты сюда примчался, дурень? — пыхтел комтур, бросая яростные взгляды на замершего охранника. — Тебе тревогу нужно подымать, да за священниками бежать скорее.
Стражник открыл, было, рот, но тут дверь распахнулась, и в комнату, семеня на коротких ножках, с горестным воплем влетел маленький человечек. Яркая одежда на нем сияла всеми цветами радуги, а носы модных пуленов были настолько длинны, что было неясно, как вообще карлик может передвигаться, не спотыкаясь на каждом шагу. Когда он подошел ближе, загадка разрешилась: носы туфель были подвязаны к коленям. В руках посетитель зажимал свиток, яростно потрясая им над головой. Узрев стоявшего возле стойки Якуба с мечом в руках, человечек издал торжествующий вопль и с размаху брякнулся в ноги комтуру, похоже, собираясь облобызать край его сутаны.
— Ваше Преосвященство, не губите!!! Не попустите детям моим погибнуть с голоду, не оставьте без участия своего великого благочестивых слуг Ордена!
— Да кто ты такой? — отец Якуб в панике начал вырывать из рук посетителя подол, однако карлик не сдавался, держал крепко, и в пылу отчаянной борьбы Хельге даже удалось разглядеть кривоватые икры комтура, что немало ее позабавило. Впрочем, радовалась она недолго — дверь снова тихонько скрипнула, по спине потянуло сквозняком. Советница вздрогнула и медленно обернулась. На пороге стояла высокая фигура, облаченная в свободную черную хламиду с длинными, полностью скрывающими кисти рукавами.
Из-под надвинутого на самый лоб капюшона топорщились в разные стороны седые лохмы, а оскалившийся в улыбке рот зловеще щерился несколькими кривыми зубами. Пришелец, резко выбросив руки вперед, проорал заклинание, но Хельге на какую-то долю секунды удалось опередить его, и идущая от ладоней волна горячего ветра отбросила седого в коридор. Только потом советница сообразила, что за долгие годы магической практики и общения со всевозможными магами, ворожеями и колдунами заклинание, начинающееся со слов «Эгзеги монументум», ей ни разу не встречалось.
Из коридора послышался стон, потом что-то загремело, раздались горестные причитания; стражник, наконец-то опомнившись, вылетел туда и через мгновение уже затаскивал в кабинет стенающего «мага». Капюшон с его головы упал, седые лохмы, оказавшиеся на поверку париком, сбились набок, и на Хельгу несчастными глазами уставился молодой симпатичный парень.
— Ты что? — волшебница выразительно постучала себя по лбу. — Совсем? Так врываться в прецепторию, да еще в кабинет комтура! Да я тебя запросто убить могла!
— Меня заставили! — всхлипнул юноша, сорвал с головы парик, судорожно скомкал его в руках и ткнул в карлика, — вот он!
— Зачем? — не поняла Хельга и ошеломленно обернулась к Якубу.
— Дабы продемонстрировать господам ордальонам великую силу, которой искусство перевоплощения и актерское мастерство имеют место быть, — не очень понятно изрек человечек и гордо взлохматил пятерней черные густые кудри.
Тут в кабинет ворвалось еще двое прибежавших на шум охранников, не вдаваясь в выяснение обстоятельств, они оторвали карлика от епископа, скрутили руки за спиной и поставили вместе с молодым человеком на колени посреди комнаты.
Хельга вернулась в кресло и мрачно оглядела арестованную парочку. Юноша, тяжко вздыхал и только молча косился на карлика да время от времени, должно быть, пытаясь очаровать, натужно улыбался советнице. Часть зубов у него, как оказалось, была вычернена, а еще, из-под колыхнувшейся пряди темных волос, Хельга заприметила изящное серебряное колечко в ухе. Карлик же — судя по морщинам, избороздившим почти черное от загара лицо — был далеко не юнцом, хотя голосок, которым он не переставал верещать о долге епископа защищать своих прихожан, был высок, визглив и изрядно капризен.