Книга Нового Солнца. Том 1
Шрифт:
Пока я выпрямлялся, второй бросил арбалет и вынул кинжал. Агия действовала быстрее: тот еще не успел достать оружие из ножен, а она уже рассекла мне кожу на шее коротким мечом. Я уклонился от ее первого удара и парировал второй, хоть клинок «Терминус Эст» не годится для фехтования. Потом я стал наступать.
– Заходи сзади! – крикнула она второму стрелку. – Я его удержу!
Тот не отвечал. Рот его широко открылся, он замахнулся кинжалом. Прежде чем я успел понять, что смотрит он вовсе не на меня, что-то блестящее пронеслось мимо моего уха. Потом я услышал омерзительный треск черепа. Агия мгновенно
Обезьяночеловек невнятно бормотал над телом убитого: хотел ли он взять что-нибудь или просто дивился его внешности – не знаю. Я наступил Агии на горло, а обезьяночеловек выпрямился и обернулся ко мне, потом пригнулся к земле, как тогда, в пещере, и протянул ко мне руки. Одной не было. Я узнал чистый срез, который мог сделать только мой меч. Он снова забормотал что-то непонятное.
Я попытался ответить:
– Да, это моя работа. Прости. Теперь мы в мире. Его лицо сохраняло умоляющее выражение, и он снова заговорил. Кровь все еще сочилась из обрубка. Я подумал, что, наверное, у обезьянолюдей есть особый внутренний механизм, зажимающий вены, какой, говорят, есть у тилакодонов, ведь обычный человек без вмешательства врача давно бы умер от такой раны.
– Я отрубил ее, – сказал я, – но тогда мы сражались. Это было до того, как твой народ увидел Коготь Миротворца.
Потом мне пришло в голову, что он, должно быть, последовал за мной наружу, чтобы еще раз взглянуть на камень, превозмогая невыносимый страх перед существом, дремавшим под землей и разбуженным нами. Я сунул руку за голенище, вынул Коготь и тут же понял, как глупо было с моей стороны, что сапог с его драгоценным содержимым оказался так близко от Агии: при виде камня ее глаза загорелись алчностью. Обезьяночеловек все так же на коленях пополз ко мне, протянув к Когтю свой жалкий обрубок.
На минуту мы все застыли и, наверное, являли собой весьма странную скульптурную группу при столь жутком освещении. Но тут изумленный возглас – то был голос Ионы – «Северьян!» раздался с высоты, и, как звук трубы в конце пьесы уносит прочь вымышленную жизнь, этот крик положил конец нашей немой сцене. Я опустил Коготь и сжал его в ладони, обезьяночеловек исчез за скалой, а Агия начала извиваться и корчиться под моей стопой.
Легким ударом меча плашмя я заставил ее успокоиться, но не отпускал ногу, пока Иона не присоединился ко мне. От нас двоих ей уже было не уйти.
– Я решил, что тебе может понадобиться помощь, – сказал Иона. – Теперь вижу, что ошибался. – Он окинул взглядом трупы помощников Агии.
Я ответил:
– Это нельзя назвать настоящей битвой. Агия уже сидела, потирая шею и плечи.
– Их было четверо, и мы бы тебя взяли. Только вдруг течение вынесло трупы этих огненных людей-тигров. Тогда двое испугались и сбежали.
Иона почесал затылок железной рукой. Звук вышел, будто кто-то скребет щеткой по блюду.
– Так, значит, мне и вправду не показалось. Я уже начал сомневаться.
Я спросил, что он видел.
– Светящееся существо в меховой мантии, поклонявшееся тебе. А у тебя в руке – чаша с горящим вином. Или то был ладан? Что это?
Он нагнулся и поднял что-то с земли на том месте, где стоял на коленях обезьяночеловек.
– Булава.
– Да, я вижу. – На конце костяной ручки была жильная петля. Иона продел в нее кисть. – Кто эти люди, что пытались убить тебя?
– И убили бы, – вмешалась Агия, – если бы не этот плащ. Мы заметили, как он выбирается из дыры, а потом, во время спуска, плащ совсем скрыл его. Мои люди не видели цели – только руки.
Я в общих чертах поведал Ионе о том, как судьба свела меня с Агией и ее братом-близнецом, и о смерти Агилюса.
– Стало быть, она пожаловала сюда, чтобы присоединиться к брату. – Иона перевел взгляд с нее на окрашенный пурпуром клинок «Терминус Эст» и слегка пожал плечами. – Я оставил там моего мерихипа, надо за ним приглядеть. Тогда смогу потом сказать, что ничего не видел. Значит, письмо написала эта женщина?
– Мне следовало сразу догадаться. Я говорил ей о Текле. Ты о ней почти не знаешь, а она знала. Помню, я рассказывал ей, когда мы проходили через Ботанические Сады в Нессусе. В письме были ошибки, да и многое другое, чего Текла никогда бы не написала, но я не обратил на это внимания, пока читал.
Я шагнул в сторону и засунул Коготь поглубже в сапог.
– Тебе и вправду лучше заняться своим животным. Мое, видно, сорвалось с привязи, значит, нам придется ехать по очереди.
Иона кивнул и стал карабкаться вверх по склону.
– Ты ждала меня здесь, правда? – спросил я Агию. – Я услышал что-то, и конь насторожился. Это была ты. Почему ты не убила меня сразу?
– Мы были там, наверху. – Она показала на обрыв. – Я хотела, чтобы эти люди, которых я наняла, стреляли, когда ты будешь подниматься вверх по ручью. Но они оказались такими же тупыми и упрямыми, как все мужчины, и заявили, что нечего зря тратить стрелы, потому что эти твари, которые живут там, внутри, и так тебя убьют. Тогда я столкнула вниз камень, самый большой, какой только могла сдвинуть, но было уже поздно.
– Это они рассказали тебе о каменоломне? Агия пожала обнаженными плечами, которые в лунном свете превратились в нечто более драгоценное и прекрасное, чем человеческая плоть.
– Ты сейчас меня убьешь – так какая разница? Все местные жители рассказывают разные истории об этом месте. Говорят, в ненастные ночи эти твари выходят наружу и крадут скот из коровников, а иногда врываются в дома и уносят детей. Ходят еще слухи, что они охраняют сокровища, которые спрятаны внутри. На всякий случай в письме я упомянула и об этом. Подумала, что если ты не захочешь прийти за своей Теклой, то, может, придешь за сокровищами. Северьян, позволь мне встать к тебе спиной. Не хочу это видеть.
При этих словах я почувствовал, что у меня словно гора упала с плеч. Я не был уверен, что смогу нанести удар, глядя ей в лицо.
Я занес мой «железный фаллос» и подумал, что хотел спросить Агию еще о чем-то, но теперь не мог вспомнить, о чем именно.
– Давай, – сказала она. – Я готова.
Я покрепче уперся ногами в землю, а пальцы нащупали на конце рукоятки голову женщины, которой отмечена женская сторона клинка.
Чуть позже она повторила:
– Давай!
Но в это время я уже выбирался из ущелья наверх.