Книга о художниках
Шрифт:
Сверх того, к средней доске присоединены еще два крыла, или двойные створки, на одной половине которых, примыкающих к главной картине, изображены фигуры, имеющие близкое отношение к ее содержанию, а на других — представлены уже упоминавшийся граф Фландрский и оба живописца, Губерт и Ян, верхом на лошадях. Губерт как старший едет справа от своего брата и сравнительно с Яном изображен пожилым. На нем замысловатая шапка, отороченная спереди дорогим мехом. На голове Яна чрезвычайно причудливая шапка, похожая на тюрбан, со свешивающимися позади концами, а на черном кафтане видны красные четки с медалью [32] .
32
Описание Гентского полиптиха сделано К. ван Мандером явно по памяти и грешит неточностью. В частности, в алтаре отсутствует сцена коронации Марии, на одной из створок его внутренней части изображена не св. Цецилия, а музицирующий ангел, и пр.
Однако если говорить о произведении в целом, то оно, что касается рисунка, передачи движения фигур, блеска ума, выдумки, тщательности и тонкости исполнения, является для того времени совершенно необыкновенным и исключительным.
Складки на одеждах совсем такие же, как у Альбрехта Дюрера, а краски — синяя, алая и пурпурная — ничуть не изменились и настолько хороши, что кажутся совсем свежими, и вообще они гораздо лучше красок в произведениях всех других мастеров.
Этот искусный живописец отличался необыкновенным прилежанием и, кажется, хотел этим произведением опровергнуть знаменитого писателя Плиния, который говорит, что если живописцам приходится писать сто или даже несколько меньшее число лиц, то они почти всегда делают некоторые из них похожими друг на друга, и что нельзя соперничать с природой, в которой и на тысячу лиц
В пейзаже нарисовано много диковинных чужеземных деревьев. Крупные травы написаны так, что их легко различить по видам; необыкновенно красиво и тонко выписаны и мелкие травы на лугу. Равным образом нетрудно, кажется, сосчитать волосы на головах людей и в гривах и хвостах лошадей: они написаны до такой степени раздельно и тонко, что все художники приходят от этого в изумление. Общий же вид произведения настолько подавляет их своей красотой, что совсем лишает способности суждения. Не один принц, король и император с великим наслаждением любовался этим произведением. Король Филипп, тридцать шестой граф Фландрии, очень бы хотел стать его обладателем, но, не желая лишать город Гент такого сокровища, приказал мехеленскому живописцу Михилу Кокси снять с него копию, что тот и исполнил с большим успехом. Но так как в Нидерландах нельзя было достать такой хорошей синей краски, какая была на подлиннике, то Тициан, по просьбе короля, прислал ее из Венеции. Тут речь идет о лазури, которая считается самородной и добывается в некоторых горах Венгрии. Раньше, пока турки не овладели этой страной, добыча ее была гораздо легче. Небольшое количество лазури, потребовавшееся только на одну мантию Марии, обошлось в тридцать два дуката. Кокси кое-что изменил на свой лад, и между прочим положение фигуры св. Цецилии, которая не совсем удачно сидит спиной к зрителю. Копия была отослана в Испанию [33] . Подлинная картина стояла на пределле, на которой клеевой или белковой краской был изображен Ад, где осужденные грешники в подземных темницах преклоняли колена перед агнцем — символом Христа. Когда однажды эту картину отдали в промывку или прочистку, то по неопытности живописцев картину смыли, и она погибла [34] . Оба брата, изображенные верхом на лошадях, в свите графа Филиппа, бывшего также и герцогом Бургундии, и в жизни были у него в большой милости и почете, особенно Ян, о котором говорили, что он за свое необыкновенное искусство и выдающийся ум был произведен в его тайные советники. Граф всегда находил удовольствие быть вместе с ним, подобно тому как Александр Великий любил общество знаменитого Апеллеса.
33
Копия была исполнена Михилом ван Кокси в конце 1550 — начале 1560-х гг., но, вопреки сообщению К. ван Мандера, в Испанию не попала. В настоящее время ее разрозненные части хранятся в музеях Берлина, Гента и Мюнхена. Копия центральной части алтаря, сделанная ранее Яном Госсартом, находится ныне в собрании Прадо (Мадрид).
34
К. ван Мандер повторяет сведения, почерпнутые им у Варневейка и нигде более не подтвержденные.
Этот чарующий складень, или это необыкновенное произведение, открывали и показывали только знатным особам или тем, кто щедро давал сторожу на водку. Иногда его можно было видеть и во время больших праздников, но тогда там бывала такая давка, что подойти близко к картине не было почти никакой возможности, и такое множество всякого народа в течение всего дня заполняло капеллу, где она помещалась. Тогда и молодые и старые художники и любители искусства толпились около картины, подобно тому как летом падкие на сласти пчелы и мухи летают роями вокруг корзин с фигами и виноградом. В той же капелле церкви Св. Иоанна, носившей также название капеллы Адама и Евы, против знаменитого произведения висела доска с похвальными стихами, или одой, сочиненной живописцем из Гента Лукасом де Хере. Я не мог не поместить ее здесь, хотя немного ее изменил и изложил александрийским стихом.
Эта надпись представляет похвальные стихи на произведение в капелле церкви Св. Иоанна, которое создал мастер Ян, родом из Маасейка, по справедливости прозванный фламандским Апеллесом. Прочтите их внимательно, внемлите хорошенько и потом уже смотрите самое произведение.
Сходитесь, любители искусства, к какому бы племени вы ни принадлежали, и созерцайте это произведение Дедала, эту драгоценность, этот благородный залог, в сравнении с которым богатейшие сокровища Креза делаются совсем незаметны, так как это дар неба, ниспосланный дорогой Фландрии. Сходитесь, говорю я, но рассматривайте каждую подробность произведения со вниманием и с рассудком; вы найдете в нем море, где во все стороны разливается искусство и где каждая вещь в отдельности предстает в таком чудном свете, что невольно вызывает похвалы. Посмотрите на Бога Отца, вглядитесь в лицо Иоанна, и сколько прелести и нежности выражает лик Марии. Кажется, что видишь, как ее уста благоговейно произносят слова читаемой ею книги, и как чудно написаны корона и все украшения. Смотрите, в каком сильном испуге стоит тут Адам. Видал ли кто когда-нибудь так сочно написанное человеческое тело? Кажется, что он отказывается взять у прекрасной Евы фигу, которую она ему предлагает и которая возбуждает в ее сердце радость. Глядя на чудных небесных дев и славословящих ангелов, которые, обратясь лицом к зрителю, поют по нотам, всякий испытывает наслаждение и может даже различить голос каждого ангела в отдельности, настолько это ясно видно по их глазам и движению губ. Но напрасно восхвалять что-либо, в особенности там, где каждая отдельная вещь представляет собою прекраснейший и богатейший драгоценный камень, ибо кажется, что все здесь как будто живет и выступает из картины. Это зеркала, да, зеркала, а вовсе не картины.
Посмотрите, как почтенны и величественны патриархи и строго целомудренны все духовные особы, участвующие в шествии. Не проглядите, живописцы, здесь, помимо всего прочего, прекрасный по тому времени образец искусного расположения складок в одеждах. Взгляните также на дев, лица которых приводят в восторг всякого и у кого наши девицы могли бы поучиться скромности. Заметьте, как там, на створках, гордо и величаво едут верхом на лошадях, в сопровождении вельмож, король, принц и граф. По праву изображено, что с ними разговаривает хотя и младший из живописцев, но лучший и закончивший произведение. На нем поверх черного кафтана надето красное ожерелье. Губерт, как бы по праву старшинства, едет впереди. По установившейся привычке он начал писать произведение, но всеуничтожающая смерть положила предел его начинанию. Он погребен здесь, по соседству со своей сестрой, которая также удивляла многих своими произведениями. Посмотрите еще, каково разнообразие лиц на этой картине. Их здесь более трехсот, и, несмотря на такое множество, нет ни одного похожего на другое. И, с другой стороны, для нее великая похвала то, что все ее краски, невзирая на их почти двухсотлетнюю давность, не поблекли и сохранили хороший вид, что в наши дни можно видеть на очень немногих картинах. Вполне справедлива была молва, что этот художник по праву мог называть себя истинным живописцем и безупречным мастером. Он обладал четырьмя качествами, необходимыми каждому живописцу: терпением, превосходной памятью, рассудком и глубоким умом. Тщательность живописи обнаруживает его терпеливый и кроткий нрав; способность изображать все жизненно, с мерой и искусством, чтобы каждый предмет вызывал желаемое впечатление, указывает на его память и рассудок. И наконец, ум давал ему возможность глубоко проникать в смысл задуманного произведения.
Но еще более следует хвалить и прославлять его за то, что он сумел проявить свое искусство в такое время и в такой стране, где не было ни одной картины, которая порадовала бы его глаза, и он не видел лучшего образца, чем его собственные произведения.
Один итальянец [35] пишет, и этому можно верить, что именно наш Ян ван Эйк изобрел масляные краски, и тут же упоминает о трех прекрасных картинах, которые находились во Флоренции, Урбино и Неаполе. Где еще прежде слыхали о таком чуде, чтобы новое искусство возникало в столь совершенном виде? Кто был учителем обоих маасейкцев — не известно, и нет на это никакого ответа.
В течение всей жизни Ян справедливо пользовался расположением своего милостивого господина, благородного графа Филиппа, который доверял ему, осыпал почестями и гордился им как блестящим украшением Нидерландов.
Произведения его пользуются спросом во многих странах, и поэтому у нас, за исключением упомянутого складня, их осталось очень немного. Кроме этого складня есть еще одно произведение в Брюгге и другое в Ипре, но последнее является незаконченным.
Рано увял этот прекрасный цветок, выросший в неприметном городке Маасейке. Его тело покоится в Брюгге; там он умер — но его имя и слава его будут жить вечно.
Наш граф, король Филипп, так высоко ценил это произведение (ибо
Пусть вас умудряет несчастье [36] .
Лукас де Хере
35
Имеется в виду Джорджо Вазари, с легкой руки которого возникла легенда о том, что именно Ян ван Эйк является изобретателем масляных красок.
36
По-фламандски — Schade lecru. Эта фраза составлена путем перестановки букв — Lukas de Heere — и служила девизом этому живописцу.
Закончив складень в Генте, Ян снова переселился в Брюгге, где также хранится как дорогой сувенир одно из произведений его искусной и опытной руки [37] . Он потом писал еще много картин, но все они были увезены купцами в разные отдаленные страны и всюду вызывали огромное восхищение художников, которые очень хотели научиться писать таким же образом и, несмотря на то, никак не могли узнать, каким путем следовало идти, чтобы достигнуть этого нового способа живописи. Если до иных князей и доходило кое-что из этих чудных произведений, то все-таки тайна живописи оставалась во Фландрии. Герцогу Урбинскому Федериго II принадлежала написанная рукою Яна «Баня» [38] , которая была исполнена чрезвычайно тщательно и тонко. У Лоренцо Медичи во Флоренции были «Св. Иероним» [39] и много других превосходных произведений. Флорентийские купцы также послали из Фландрии в Неаполь королю Альфонсу I одну прекрасную картину Яна, отличавшуюся большим количеством необыкновенно хорошо исполненных фигур. Король был от нее в большом восхищении. Чтобы посмотреть на это диковинное произведение, сюда съезжалось, как это бывало и в других местах, множество художников. Хотя итальянцы подробно и тщательно рассматривали эту картину и, нюхая ее, ощущали даже сильный запах масла, тайна все-таки оставалась для них сокрытой. Так продолжалось до тех пор, пока некто Антонелло, уроженец города Мессины в Сицилии, страстно желавший изучить живопись масляными красками, не приехал в Брюгге, во Фландрию и, изучив там искусство, не перенес его в Италию, о чем я рассказал в его жизнеописании [40] .
37
Речь идет об алтарной картине «Мадонна каноника ван дер Пале» (1436; ил. 4), написанной Яном ван Эйком для капеллы собора Св. Доната в Брюгге. Ныне — Брюгге, Музей Грунинге.
38
Об этой утраченной ныне картине, изображавшей обнаженную женщину за туалетом, писал еще итальянский автор XV в. Бартоломео Фацио. Возможно, она (или копия с нее) в начале XVII в. принадлежала известному антверпенскому коллекционеру и художнику Корнелису ван дер Гесту и была вместе с другими картинами воспроизведена в композиции Виллема ван Хехта «Кабинет искусств Корнелиса ван дер Геста» (1628, Антверпен, Музей «Дом Рубенса»).
39
По поводу картины «Св. Иероним в келье» (Детройт, Институт искусств; ил 5), принадлежавшей в конце XV в. Лоренцо Медичи, специалисты высказывают разные мнения: либо она осталась незавершенной и большую ее часть дописал Петрус Кристус, либо это ранняя работа самого Яна ван Эйка до 1432 г.
40
Возможно, королю Альфонсу I принадлежала утраченная позднее картина Яна ван Эйка, которую описал итальянский автор Бартоломео Фацио в своей «Книге о знаменитых мужах» (1456): она изображала землю в форме круга с разнообразными местностями, оживленными многочисленными фигурками людей. Живопись Яна ван Эйка и его соотечественников была очень популярна в Неаполе, где в середине XV в. существовала целая колония нидерландских художников. Именно у них, а не в Брюгге, учился уроженец Сицилии Антонелло да Мессина (ок. 1430–1479). Ничем не подтвержденный рассказ о его поездке в Нидерланды К. ван Мандер заимствовал у Вазари.
В Ипре, в кафедральной церкви Св. Мартина, был написанный Яном образ Девы Марии, перед которой, стоя на коленях, молится аббат. Створки, оставшиеся неоконченными, были разделены каждая на два поля, заключавшие различные изображения, имевшие отношение к Марии, каковы: Неопалимая купина, Руно Гедеона и другие в том же роде. Казалось, что это творение было небесное, а не земное [41] .
Ян написал много портретов с натуры; все они были исполнены весьма тщательно, и нередко фоном для них служили прекрасно и тонко написанные пейзажи [42] .
41
Речь идет о так называемом «Алтаре ван Мальбеке» (ил. 6), названном по имени заказчика — настоятеля собора Св. Мартина в Ипре Николаса ван Мальбеке. Возможно, в ее завершении принимал участие Петрус Кристус. Ныне — Уорик Касл, Англия.
42
Ни в одном из сохранившихся станковых портретов кисти Яна ван Эйка нет пейзажного фона. Он появляется в портретах более позднего времени — второй половины XV в.
Его наброски бывали много чище и отчетливее, чем некоторые даже законченные произведения других мастеров. Я, например, хорошо помню, что видел написанный им небольшой портрет одной женщины на фоне скромного пейзажа, который представлял собой не более как только набросок и все-таки был исполнен чрезвычайно тонко и отчетливо. Этот портрет находился в доме моего учителя Лукаса Хере.
Ян написал также масляными красками на маленькой доске мужчину и женщину, которые в знак согласия на брак подают друг другу правую руку, и их венчает соединяющая их верность [43] . Эта маленькая картинка, сделавшаяся потом, как я знаю, собственностью некого цирюльника в Брюгге, попалась на глаза Марии, тетке испанского короля Филиппа и вдове венгерского короля Лудвига, павшего в битве с турками. Благородная принцесса, будучи страстной любительницей искусства, так восхитилась достоинствами этой картины, что дала за нее цирюльнику место, приносившее ему доход.
43
Речь идет о так называемой «Чете Арнольфини» (1434, ныне — Лондон, Национальная галерея; ил. 7).
Я видел также и различные рисунки Яна; все они были исполнены замечательно своеобразно и старательно.
Ян умер в Брюгге, в преклонном возрасте, и погребен там в церкви Св. Доната. К одной из колонн прикреплена написанная латинскими стихами эпитафия, которая гласит следующее:
«Здесь покоится славный необыкновенными добродетелями Иоанн, в котором любовь к живописи была изумительна; он писал и дышащие жизнью изображения людей, и землю с цветущими травами и прилагал свое искусство ко всему живому. Конечно, ему должны уступить и Фидий, и Апеллес, даже Поликлет был ниже его по искусству. Итак, называйте, называйте безжалостными парок, которые похитили у нас такого мужа. Пусть сопровождается слезами непоправимое дело, а ты моли Бога, чтобы он жил в небесах».
Могила старшего брата находится, как я уже сказал, в Генте, в церкви Св. Иоанна. Его памятник вделан в стену и представляет изваянную из белого камня смерть, которая держит перед собою медную доску со следующей эпитафией, написанной старофламандскими стихами:
«Любуйтесь собою во мне вы, попирающие меня ногами. Я был подобен вам; теперь, как вы видите, я, мертвый и погребенный, лежу здесь, внизу. Мне не помогли ни советы, ни искусство, ни врачебная наука. Искусство, почести, мудрость, могущество и богатство теряют всякую ценность, когда приходит смерть. Мое имя было Губерт ван Эйк; некогда знаменитый, теперь я стал добычей червей. Очень высоко чтимый как живописец, я тотчас потом из чего-то существенного обратился в ничто. В лето от Рождества Христова тысяча четыреста двадцать шестое, в 18 день сентября месяца, я со скорбью отдал мою душу Богу. Любители искусств, молите Бога, чтоб я узрел его лицо, избегайте греха и обращайтесь к добру, ибо настанет время, и вы должны будете последовать за мной» [44] .
44
Собор Св. Доната в Брюгге, где был погребен Ян ван Эйк, был разрушен во время Наполеоновских войн в конце XVIII в. Надгробие Губерта ван Эйка в соборе г. Гента (ранее церковь Св. Иоанна), описанное К. ван Мандером, отсутствует. Приведенная эпитафия, признанная ныне апокрифической, вероятнее всего, взята автором из манускрипта Кристофа ван Хуерне (конец XVI в.).