Книга о русской дуэли
Шрифт:
«За 2 дня до дуэли Пушкин, в припадке веселости, на коленях вымаливает у Брюллова юмористический рисунок».
С рисунка И. Е. Репина. 1912
И все-таки дуэль принято было откладывать хотя бы до утра. Ритуал требовал, чтобы дуэлянт держал себя в руках, внешне не показывал ярость и обиду. На дуэли, как и в любой ситуации, дворянин должен быть выдержан и спокоен. Действовали по поговорке «Утро вечера мудренее», чтобы соперники имели возможность остыть и трезво оценить ситуацию.
Таким образом, стремление провести поединок немедленно было, как правило, знаком того, что дуэль для соперников – лишь средство сведения личных счетов, что страсти для них важнее репутации. Например, в юношеской драме М. Ю. Лермонтова «Menschen und Leidenschaften» («Люди и страсти») Menschen настолько обуреваемы Leidenschaften, что один из героев, увидев другого со своей возлюбленной, а затем оказавшись с ним наедине, без слов протягивает пистолет – и дуэль едва не состоялась.
В европейской (особенно французской) традиции немедленное выяснение отношений при помощи оружия даже и не считалось дуэлью – оно называлось «rencontre» (дословно – «встреча», «стычка»). Подобные стычки восходили к временам необузданных «мушкетерских» нравов, они были именно выяснением отношений, а не ритуалом чести. Вот пример rencontre в чистом виде. Во время революционных событий во Франции конца XVIII века два заклятых врага, разделенные политическими убеждениями, любовью к одной женщине и т. д., сталкиваются в одном доме: «Ничто не может дать представления о том, в какой гнев, в какое бешенство впал этот одержимый при виде человека, похитившего у него сердце, в котором он намеревался царить безраздельно; его угрозы и крики были слышны во всем доме; он дошел до того, что оскорбил моего отца, и тот, потеряв всякое терпение, не выдержал… разъяренные, они вместе вышли из дома и скоро оказались в уединенном месте, где спор их мог найти свое разрешение» [138, с. 290–291]. Поединок не закончился – негодяй позвал на помощь своих друзей-республиканцев, и они арестовали и отвели в тюрьму соперника-роялиста. Какое уж тут дело чести!
В России традиции rencontre не существовало, хотя в бретерской среде иногда случались очень похожие ситуации, требовавшие немедленного разрешения. Вот легенда об одном из таких поединков: «Толстой [52] был дружен с одним известным поэтом, лихим кутилой и остроумным человеком, остроты которого бывали чересчур колки и язвительны. Раз на холостой пирушке один молодой человек не вынес его насмешек и вызвал остряка на дуэль. Озадаченный и отчасти сконфуженный, поэт передал об этом „неожиданном пассаже“ своему другу Толстому, который в соседней комнате метал банк. Толстой передал кому-то метать банк, пошел в другую комнату и, не говоря ни слова, дал пощечину молодому человеку, вызвавшему на дуэль его друга. Решено было драться тотчас же; выбрали секундантов, сели на тройки… и поскакали за город. Через час Толстой, убив своего противника, вернулся и, шепнув своему другу, что стреляться ему не придется, спокойно продолжал метать банк» [53] [174, с. 149]. Впрочем, аргументы в пользу немедленной дуэли могли быть и прямо противоположными: «Еще… один анекдот о князе Шаликове, доказывающий, что он в нужных случаях не терял присутствия духа. За обедом рассердился на него гордый и заносчивый В. Н. Ч-н и вызвал его на дуэль. Кн. Шаликов сказал: „Очень хорошо! Когда же?“ – „Завтра!“ – отвечал Ч-н. – „Нет! Я на это не согласен! За что же мне до завтра умирать со страху, ожидая, что вы меня убьете? Не угодно ли лучше сейчас?“ Это сделало, что дуэль не состоялась!» [64, с. 99].
52
Ф. И. Толстой-Американец.
53
Другие варианты этой легенды см.: наст. изд.
Хотя дуэль назначалась обычно на утро следующего после вызова дня, если соперникам требовалось время, чтобы привести в порядок свои дела, допускалось отложить поединок на несколько дней. Случались и экстраординарные причины для отсрочки. Дворянин мог считать себя не вправе драться на дуэли, если он не выполнил свои обязательства перед другими людьми (например, не закончил другого дела чести или не выполнил какого-либо договора). Отсрочки могли потребовать служебные обязанности, какое-либо невыполненное служебное поручение. Офицер действующей армии во время войны мог потребовать отсрочки до окончания кампании. Отсрочку просили и в связи с семейными обстоятельствами: например, до окончания траура, решения судебного процесса или получения наследства.
Князь П. И. Шаликов. Карикатура начала XIX в.
В каждом конкретном случае секунданты и соперники определяли, является ли причина отсрочки уважительной. Недостаточная серьезность причины ложилась на честь дворянина как пятно трусости, и часто ничтожная вероятность такого обвинения отвращала дворянина даже от попыток просить отсрочки. В таком случае секундант должен был обдумать, не имеет ли его принципал права на отсрочку, и при необходимости сам сделать предложение о ней.
С другой стороны, требование отсрочки по подчеркнуто ничтожной причине было оскорблением. Например, когда Шереметев с Якубовичем приехали к Завадовскому требовать немедленной дуэли до смерти, тот попросил два часа отсрочки – «отобедать». Насмешка Завадовского осталась в памяти современников и, несомненно, добавила остроты к и так уже накаленной психологической атмосфере. Отсрочку мог предложить и соперник, если он узнал о каких-либо серьезных затруднениях своего визави или об изменении в его положении. Он был вправе и вообще взять вызов назад. Внешне так выглядело решение Пушкина считать свой вызов «как несуществовавший» после того, как он узнал о намерении Дантеса жениться на Екатерине Гончаровой.
Такое решение считалось проявлением благородства, но могло быть воспринято и как унизительное снисхождение и, следовательно, отвергнуто.
Дуэль могли отложить из-за непогоды – на сутки, от силы на двое; в крайнем случае поединок происходил в помещении. Так, поединок Пушкина со Старовым в январе 1822 года в Кишиневе был отложен на сутки, а потом все-таки состоялся, несмотря на метель. «Погода была ужасная, метель до того была сильна, что в нескольких шагах нельзя было видеть предмета, и к этому довольно морозно». Два промаха. Барьеры сдвигаются для продолжения дуэли. «Мороз с ветром, как мне говорил Алексеев [54] , затруднял движение пальцев при заряжении». Опять два промаха. «Оба противника хотели продолжать, сблизив барьеры; но секунданты решительно воспротивились, и так как нельзя было помирить их, то поединок отложен до прекращения метели». После этого все-таки удалось примирить соперников [109, стб. 1419].
54
Николай Степанович, секундант Пушкина.
Отсрочку дуэли могло вызвать и желание сохранить дело в тайне. Если ссора произошла публично и соперники опасались, что о готовящемся поединке будут извещены власти, они откладывали дело на некоторое время, чтобы отвлечь внимание. В этом случае соперники публично приносили взаимные извинения, а наедине или через секундантов договаривались о том, что поединок состоится позже. Нарушив такое показное примирение, они не испытывали угрызений совести. Так поступили, например, Гринев со Швабриным в «Капитанской дочке»: «Мало-помалу буря утихла; комендантша успокоилась и заставила нас друг друга поцеловать. Палашка принесла нам наши шпаги. Мы вышли от коменданта по-видимому примиренные. <…> Швабрин и я остались наедине. „Наше дело этим кончиться не может“, – сказал я ему. „Конечно, – отвечал Швабрин, – вы своею кровью будете отвечать мне за вашу дерзость; но за нами, вероятно, станут присматривать. Несколько дней нам должно будет притворяться. До свидания!“ И мы расстались как ни в чем не бывали».
Вопрос об отсрочке – это часто вопрос о возможности помешать дуэли, добиться отказа от нее. Узнав о готовящемся поединке (а при отсрочке риск огласки значительно увеличивался), власти могли принять соответствующие меры, чтобы воспрепятствовать ему. Эти меры варьировались в диапазоне от убеждения и предложения других способов удовлетворения до ареста, высылки и т. п.
Иллюстрация А. Жаба к повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка»
Кроме того, при огласке угрозу для поединка представляло и общественное мнение, которое со временем постепенно сдвигалось в сторону снисходительности и необходимости примирения противников. Да и в самих дуэлянтах гнев и обида стихали, причины ссоры начинали казаться ничтожными, а возможное наказание и общественное осуждение – значительными. Наконец, проявленной соперниками готовности выйти на поединок иногда оказывалось достаточно для подтверждения чести.
Но если отсрочка не помешала дуэли, значит дело действительно серьезное.