Книга о русской дуэли
Шрифт:
16. И понеже часто случается, что многие для убежания оного наказания, которое о поединках учреждено, причины и случая к ссорам ищут и тем предпринятое свое к драке намерение покрыть хотят, будто бы оная не нарочно учинилась, или за какую свою обиду, о которой, суду не бив челом, в драку вступят, хотя один против одного или с равным числом секундантов и равным или неравным оружием, а сыщется подлинно, что то учинено вымыслом, для убежания штрафа о поединках, то оная драка за поединок почтена, и которые в том найдутся, таковым же наказанием, како о поединках учреждено, наказаны имеют быть.
17. Никто же от сего наказания местом отговариваться не может, что оное учинено вне лагеря или крепости или в ином
18. Наконец, дабы никто неведением не отговаривался, того ради соизволяем Мы, чтобы сие Наше учреждение всюду в гарнизонах, и в лагерях, и во всех губерниях объявлено, прибито, такожде и каждому Полковнику оные розданы были» [147, с. 203–318].
Арт<икул> 139. Все вызовы, драки и поединки чрез сие наижесточайше запрещаются таким образом, чтоб никто, хотя б кто он ни был, высокого или низкого чина, прирожденный здешний или иноземец, хотя другой кто, словами, делом, знаками или иным чем к тому побужден и раззадорен был, отнюдь не дерзал соперника своего вызывать, ниже на поединок с ним на пистолетах или на шпагах биться. Кто против сего учинит, оный всеконечно, как вызыватель, так кто и выйдет, имеет быть казнен, а именно повешен, хотя из них кто будет ранен или умерщвлен или хотя оба не ранены от того отойдут. И ежели случится, что оба или один из них в таком поединке останется, то их и по смерти за ноги повесить.
Арт<икул> 140. Ежели кто с кем поссорится и упросит секунданта (или посредственника), оного купно с секундантом, ежели пойдут и захотят на поединке биться, таким же образом, как и в прежнем артикуле упомянуто, наказать надлежит.
Арт<икул> 145. Ежели кто кого ударит по щеке, оного пред всею ротою профос имеет тако ж ударить и к тому еще по рассмотрению наказан быть имеет.
Арт<икул> 146. Кто с сердцем и злости кого тростью или иным чем ударит и побьет, оный руки своей лишится.
Арт<икул> 147. И дабы озлобленный и обруганный свою надлежащую сатисфакцию или удовольствие имел, когда он сам не захотел самовольно отмщение учинить, тогда должен он командиру оного места жалобу принесть, который должен, оное дело приняв, выслушать и обиженному пристойное удовольствие учинить. Ежели кто сие пренебрежет, оный сам имеет быть наказан.
Арт<икул> 151. Ежели офицер о другом чести касающиеся или поносные слова будет говорить, дабы тем его честное имя обругать и уничтожить, оный имеет пред обиженным и пред судом обличать свои слова и сказать, что он солгал, и, сверх того, посажен быть на полгода в заключение.
Толк<ование>. Ежели оный поупрямится, который приговорен себя обличить, то может он денежным наказанием и заключением к тому принужден быть, и ему иной срок ко исполнению приговора положить. И ежели сему учинится противен, то тюрьмою крепчае, а дачею денежною вдвое прибавить, и иной срок назначен будет. И ежели уже и в сем учинится противен, то может профос в присутствии упорного именем его отзыв учинить и последующее наказание над винным исполнить.
Арт<икул> 152. Ежели кто другого, не одумавшись с сердца или не опамятовясь, бранными словами выбранит, оный пред судом у обиженного христианское прощение имеет чинить и просить о прощении; и ежели гораздо жестоко бранил, то, сверх того, наказанием денежным и сносным заключением наказан будет.
Толк<ование>. Ежели оный, который имеет просить о прощении, в том поупрямится, то можно оного чрез потребные способы к тому принудить.
Арт<икул> 153. А ежели кто против бранных слов боем или иным своевольством отмщать будет, оный право свое тем потерял и, сверх того, с соперником своим в равном наказании будет; тако ж и оный право свое потерял, кто противно бранит, когда он от другого бранен будет» [147, с. 319–382].
Это дуэльное законодательство практически не применялось. В момент его появления дуэли в России случались только между иностранцами. Петр запрещал не столько существующие, сколько долженствующие существовать поединки, неизбежно сопутствующие насаждаемой им модели государства и армии. Когда же в России вызрела дуэль, петровские тоталитарные идеи перестали соответствовать сложившимся в обществе отношениям.
Дуэльное законодательство отразило принципиальные особенности российского законодательства в целом: оно не было рассчитано на исполнение. Государственная правовая система была утопической, она должна была соответствовать идеальной модели государства, следовательно и осуществление ее откладывалось до достижения идеала. Законы и судебная практика развивались самостоятельно, не пересекаясь и почти не влияя друг на друга. Характерно, что Екатерина II, подтвердившая петровское дуэльное законодательство, сама же не скрывала его неприменимости: «Она, между прочим, говорила, что поединок, хотя и преступление, не может быть судим обыкновенными уголовными законами. Тут нужно не одно правосудие, но и правота (la justice ne suffit pas, il faut de l’'equit'e [4] ), что во Франции поединки судятся трибуналом фельдмаршалов, но что у нас и фельдмаршалов мало, и этот трибунал был бы неудобен, а можно бы поручить Георгиевской думе, то есть выбранным из нее членам, рассмотрение и суждение поединков. Она поручала Потемкину обдумать эту мысль и дать ей созреть» [41, с. 274].
4
Недостаточно правосудия, нужна справедливость (фр.).
Ничего подобного суду фельдмаршалов в России не было учреждено, сослагательное наклонение екатерининской сентенции указывало на то, что совсем не обязательно немедленно исполнять ее пожелание. И дело тут не в лицемерии властей предержащих – утопия была (и во многом осталась до сих пор) одним из основных типов и методов государственной, юридической, политической, общественной, культурной не только теории, но и практики. В силу этих особенностей развитие дуэльного законодательства представляет интерес в первую очередь для историков русского права.
Намного большее значение для развития русской дуэли имели «Манифест о вольности дворянской» (18 февраля 1762 года) и «Жалованная грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» (21 апреля 1785 года). По ним Петром III устанавливалось, а затем Екатериной II подтверждалось особое привилегированное положение дворянства. Дворяне не могли подвергаться телесным наказаниям, могли быть судимы только равными (т. е. дворянами), но и в этом случае решение суда подлежало внесению в Сенат и конфирмации императора (т. е. утверждению приговора). Дворянин получал право служить, не служить, выходить в отставку по собственной воле.