Книга о том, как я написал эту книгу
Шрифт:
Глава четвертая. Неизданное
У меня куча незакрытых творческих гештальтов. Иногда кажется, что если бы я довел до ума хотя бы половину из них, то меня бы здесь не было. Печально и жалко, что всего времени моей жизни не хватит на воплощение этих идей. Часть из них – почти готовые повести и романы, другие остались на уровне задумки или же первых строчек, очень скоро заброшенных и позабытых.
«Астролог»
Короткая повесть о журналисте, который устраивается в небольшую газету писать астрологические прогнозы. Внезапно выясняется,
«Жалобная книга»
Представляет собой сборник записей, сделанных в жалобной книге некоего отеля. Отель расположен у черта на куличках. Видимо, в прямом смысле этого слова, потому что с течением времени становится понятным, что это не отель, а скорее небольшой филиал ада, возможно, тот, который изображен в «За закрытыми дверями» Сартра. Постояльцы непрестанно жалуются: недостаток вина, еды, теплых одеял и так далее. И дальше будет только хуже, и кто-то даже попытается покинуть отель, но у него, разумеется, ничего не выйдет.
«О(т)печатки»
Мечтаю написать роман из опечаток. Начинаться он будет примерно так:
– Это упийство, – трагично произнес майор.
– Почему вы так в этом уверены, тварищ следователь?
Он вздохнул и посмотрел на меня с таким видом, будто я приехал из глупинки.
– По нему явно вели огонь из мимомета, – терпеливо пояснил он и мотнул головой в сторону развалин: разбомбленный Музей ревностей, поваленное колесо оборзения и расколотый плевательный бассейн. Да, стреляли явно из мимомета.
– Кем он работал? – майор не позволил мне развить эту мысль.
Я торопливо углубился в свои записи.
– Я поговорил с его урководителем… Обычный товароед… В коллективе полное взаимопоминание… Странноватый, конечно… Случались перепои в работе… Космополип… Некоторые его считали винопланетянином.
– Понятно, – почесал в затылке майор. – Горец от ума, в общем.
– Так точно.
Майор покачал головой, и я понял, почему он так переживает. В пошлом году весь состав Министерства утренних дел был кремирован за перевыполнение плана по раскрытым упийствам, а майор получил личную благодраность от министра. Нежданный «глухарь» (а по выражению лица майора, это так) в начале года – это неприятно.
– Миша, – рявкнул майор в могильный телефон, – мне долго твоих спецов ждать? Ты в подлиции работаешь или на гавпочтамте? Вот такие у нас тут трудовые блудни, – добавил он, дав отбой.
Некоторое время майор стоял, уставившись на киоск по обману валюты. На его стене ветер трепал объявление, предлагавшее
– А вообще, – продолжил майор, – труп не играет в хоккей. Этот мимометчик далеко не уйдет.
«Великий и могучий»
По-моему, самая страшная из всех возможных антиутопий – это та, в которой к власти в России приходят грамма-наци. Великий и могучий становится истиной в последней инстанции и мерилом патриотизма. Если ты не в состоянии изъясняться на нем как Ломоносов или Пушкин, а также если путаешь слитное и раздельное написание «не», то ты враг народа и пятая колонна. Пропустил удвоенную «н» в слове «удвоенная» – пятьсот часов исправительных работ. Смешал «одевать» и «надевать» – три года строгача. Опечатался в фамилии президента – расстрел через повешение.
Все импортные товары подлежат обязательной русификации, равно как и заимствованные иностранные слова. «Гимнастика» обращается в «ловкосилие», «синоним» – в «тождеслово», «эгоист» – в «себятника».
Игнорирование (пренебрежение!) новой языковой конституции (устройства!) приравнивается к криминальному (преступному!) деянию, карается заключением в тюрьму (узилище!) и публичной (всенародной!) казнью.
Импортозамещение в первую очередь касается смыслов. За перевод и публикацию иностранной литературы сажают в застенки Комитета Языковой Безопасности. Злые невыспавшиеся чекисты избивают арестантов словарем Даля.
Вместо английского, французского и немецкого в школах учат псковский и ростово-суздальский диалекты древнерусского языка.
Президент Мечислав Голицын и его правая рука Нестор Шереметьев, когда-то бывшие обычными учителями русского языка, попали во власть через экстремистские ячейки радикальных русофилов. Попасть в ячейку можно было только через обряд посвящения – убить одного из знакомых, который вечно говорит «звОнит». Согласно преданию, жертвой Голицына стала ничего не подозревающая биологичка. Он нанес ей двадцать ножевых ранений. Указкой. Лазерной.
В кипящем омуте московской ночи Голицын и Шереметьев перечитывают донесения Комитета Языковой Безопасности о группе неизвестных, которые оставляют на стенах правительственных зданий свои чудовищные автографы. Не просто варварские письмена, а настоящие протестные лозунги, да еще с этой надменной вызывающей опечаткой (без сомнения, намеренной), от которой у любого образованного человека кровь стынет в жилах, и перехватывает дыхание: «Вам до нас не добратся!»
«Фрилансер»
Мое мнение, что любая творческая личность состоит в определенных отношениях с космосом. Эти отношения можно назвать отношениями наемного характера. «Сверху» поступает заказ об исполнении некоего творческого замысла, а художник/писатель/музыкант этот замысел претворяет в жизнь. Ведь, по сути, неизвестно, откуда берутся идеи. Да, можно все свалить на ассоциативную кору головного мозга, но лично для меня симпатичнее выглядит мысль о том, что «идеи витают в воздухе». Так вот. Моя задумка в том, чтобы сделать книгу, полностью написанную фрилансерами. Я же возьму на себя роль верховного творческого божества. Я до конца не определился, будет ли это связное повествование или сборник рассказов, но в любом случае сквозной темой должен быть «найм» творческого человека, осуществляемый кем-то сверху.