Книга Перемен. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре.
Шрифт:
1858. В середине XIX века многие улицы Александро-Невской части были названы по городам Полтавской губернии Украины. Одной из первых подверглась переименованию Военная улица. Она стала называется Полтавской улицей.
В 1911–1914 годах в рамках подготовки к празднованию 300-летия Дома Романовых на Полтавской улице по проекту архитектора С. С. Кричинского строится комплекс так называемого Феодоровского городка. Весь комплекс проектировался в неорусском стиле. Центральный Феодоровский собор напоминал белокаменные храмы Ярославля и Ростова Великого, а окружающие постройки должны были ассоциироваться с краснокирпичной архитектурой Московского Кремля. С Невского проспекта и сегодня можно увидеть сохранившуюся часть стены и въездные ворота, выложенные из красного кирпича. В народе ее
В советское время Феодоровский собор был закрыт, его помещения использовались под молокозавод. Сейчас возвращен Русской православной церкви и реставрируется.
Преображенская площадь
1836–1844. Один из двух первых в России гвардейских полков, созданных Петром I, Преображенский был сформирован в 1690-х годах из так называемой «потешной команды», размещавшейся в подмосковном селе Преображенское. Полк прославился в Северной войне. Согласно легенде, за мужество, проявленное во время битвы под Нарвой, солдатам полка было велено носить красные чулки, в память о том, что они «отражали атаки врага, стоя по колено в крови». В 1723 году полк был переведен в Петербург. Для строительства полковой слободы им был отведен участок в Литейной части между современными Литейным и Суворовским проспектами. Квартал за домом № 32 по Суворовскому проспекту, где некогда находился полковой плац, и сегодня в народе иногда называют «Преображенским полем». Как и Марсово поле, оно было вытоптано солдатскими сапогами и в летнюю сухую погоду нестерпимо пылило. Местные жители называли его, по аналогии с Марсовым полем, «Петербургской Сахарой».
В начале 1740-х годов императрица Елизавета Петровна сформировала из верных ей преображенцев личную гренадерскую роту, которую в Петербурге прозвали «Триста каналий». По свидетельству мемуаристов, Преображенских солдат в Петербурге недолюбливали. Их прозвищами были «Железные носы» или «Самохвалы». В преображенцы набирали дюжих брюнетов, темных шатенов или, наоборот, светло-русых и рыжих. На привлекательность никакого внимания не обращали. Главными были рост и богатырское сложение: «Солдаты Преображенского полка достают головой до потолка», – говорили о преображенцах в известной поговорке. В начале XIX века их мундиры были белого цвета, за что их дразнили «Мельниками». В сборнике гвардейского юмора «Журавель» о преображенцах говорилось: «А кто чешется по-женски – это полк Преображенский».
Более 200 лет верой и правдой служили преображенцы царю и Отечеству и только однажды, если верить фольклору, вызвали монаршее неудовольствие. Произошло это при императоре Павле I прямо во время парада на Марсовом поле. Чем был вызван гнев царя, неизвестно, только Павел неожиданно закричал: «Направо кругом, марш… в Сибирь!» И полк, отличавшийся дисциплиной и повиновением, по словам предания, в полном составе стройно прошагал с Марсова поля по улицам Петербурга до Московской заставы и «направился далее по Сибирскому тракту». Только около Новгорода преображенцев догнал посланец от императора и объявил ему государево «прощение и позволение вернуться в столицу».
Если верить петербургскому городскому фольклору, то Спасо-Преображенский собор в Литейной части следует считать своеобразным памятником восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны. Именно здесь, на месте собора, некогда стояла полковая изба, куда прибыла Елизавета в ночь на 25 ноября 1741 года и в которой преображенцы якобы первыми присягнули на верность новой императрице.
Собор строился по проекту архитектора Михаила Земцова в стиле русского барокко. Изображений этого последнего произведения замечательного зодчего, к сожалению, нет. Известно только, что завершался он пятиглавием. Летом 1743 года архитектор скончался, и собор достроили без него. В 1825 году, простояв более 70 лет, он сгорел. Проект восстановления был поручен одному из крупнейших представителей классицизма в России Василию Петровичу Стасову. Через четыре года восстановленный храм освятили. Но, как мы уже говорили, это было другое время, и новый храм был посвящен уже не внутренним событиям русской истории, а внешнеполитическим. Он стал памятником победоносному окончанию Русско-турецкой войны. Об этом напоминают стволы трофейных пушек в ограде собора, опущенных жерлами в землю.
Со старым, земцовским собором связано одно из любопытных пророчеств известного монаха Авеля. Собор сгорел почти накануне загадочной смерти императора Александра I. На глазах сбежавшихся на пожар потрясенных горожан один за другим рухнули все пять куполов гвардейского храма. А на следующий день по городу разнеслось зловещее предсказание: «У России осталось пять императоров, и все они, так же, как эти пять куполов, исчезнут в пожаре истории. Начнется все с царствующего Александра I и закончится Николаем II, который погибнет в огне Гражданской войны». Мало кто мог предположить тогда, сколь точным будет императорский счет Авеля. России и в самом деле оставалось пережить пятерых представителей рода Романовых. Кроме названных Александра I и Николая II царский престол будут занимать Николай I, Александр II и Александр III.
Но вернемся в первую половину XIX века. Вокруг Преображеского собора сложилась площадь, которую в 1836 году назвали площадью Преображенского собора. В начале 1840-х годов она стала называться Преображенской Соборной площадью. С 1844 года топоним приобрел современное звучание: Преображенская площадь.
1923. В 1922 году страна отметила 120 лет со дня смерти писателя, автора книги «Путешествие из Петербурга в Москву», высветившей мерзости крепостничества в России, Александра Николаевича Радищева. В 1923 году, отмечая заслуги Радищева в деле революционного воспитания масс, Преображенская площадь была переименована в площадь Писателя Радищева. В конце 1920-х годов название приобрело современный вид: площадь Радищева.
1989. Площади вернули ее историческое название. Она вновь стала Преображенской.
Пролетарской диктатуры, площадь
Середина XIX века. В 1764 году в Петербурге было основано Воспитательное общество благородных девиц. Первоначально воспитанницы размещались в кельях Смольного монастыря, но в 1806–1808 годах рядом с монастырем, в непосредственной близости от него, по проекту архитектора Джакомо Кваренги для Воспитательного общества было построено специальное здание института. Впоследствии его назовут Смольным. Перед зданием был разбит сквер, а за сквером возникла площадь, которую в середине XIX века называли Орловской, поскольку она находилась вблизи участка, принадлежавшего одному из активных участников дворцового переворота 1762 года, приведшего на русский трон императрицу Екатерину II, графу Алексею Григорьевичу Орлову-Чесменскому.
1864. В 1864 году площадь получила название Лафонская, по фамилии одной из начальниц Смольного института француженки С. И. де Лафон. Кстати, имена других начальниц и воспитательниц получили еще несколько улиц и проездов вблизи института.
1918. Летом 1917 года, воспользовавшись тем, что воспитанницы Смольного института находились на каникулах и здание пустовало, в Смольный въехали Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов (ВЦИК) и Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Смольный превратился в боевой штаб по подготовке революционного восстания. «Штаб революции находился в Смольном, а раньше там был Институт благородных девчонок», – как было написано в одном из школьных сочинений. Здесь же, в Смольном, в ночь с 25 на 26 октября 1917 года было объявлено о победе революции и установлении в стране диктатуры пролетариата. В память об этих событиях Лафонская площадь была переименована в площадь Диктатуры.
1952. Прошло более тридцати лет, и в идеологическом отделе партии, видимо, поняли, что диктатура диктатуре рознь, что есть диктатура жестокая и несправедливая, а есть – гуманная и праведная. К последней следовало, видимо, отнести нашу, социалистическую, классовую диктатуру. Оставалось внедрить этот ленинский постулат в сознание советского человека. Для этого как нельзя кстати подходила городская топонимика, которую уже давно и с успехом нещадно эксплуатировали в идеологических целях. И площадь Диктатуры превратилась в площадь Пролетарской Диктатуры.