Книга последних слов
Шрифт:
Поскольку хорошие настроения органам не нужны, меня решили перебросить на оперативную работу. Пообещали после выполнения задания прописать в общежитии строителей и устроить в МГУ без экзаменов.
Дулов разъяснил, что я и еще одно лицо мужского пола, так и оставшееся неизвестным, должны отбить охоту у некоего Друскина уезжать в государство Израиль и подбивать на это граждан еврейской национальности.
Кроме того, Друскин передавал иностранцам клевету о преследовании евреев в СССР за изучение языка предков и хождение в синагогу, а в обмен за клевету получал запрещенные у нас книги различных врагов
Дулов сказал, что Друскин одет во все заграничное, но на голове носит маленькую тюбетейку, как узбек, который рядом со мной торговал дынями и арбузами в зимнее время.
Меня познакомили с напарником, назвавшимся кличкой «Туманный вечер».
Согласно инструкции, мы поджидали Друскина у дома номер 53 по Ленинскому проспекту, где сионист встречался с группой других злейших сионистов под прикрытием дня 8 Марта.
Мы с «Туманным вечером» промокли и замерзли, после чего приняли решение распить в подворотне бутылку коньяка «Пять слез Сталина».
Пили мы без закуски, но под мандарины моей родственницы Бачулия. Время шло, а Друскин где-то пропадал. Мы распили вторую бутылку, и зло нас взяло такое, что мы готовы были просто уничтожить нашу цель.
Увидев молодого человека без шапки, но с еврейским носом, мы хором обозвали его жидовской мордой, свалили ударом бутылки по голове на мостовую и начали избивать ногами, произнося антисионистские лозунги. Нас особенно возмутило, что Друскин орет благим матом и зовет на помощь советских граждан, которых сам же намерен покинуть навек.
Ударом носка ботинка в переносицу «Туманный вечер» заставил замолчать предателя, после чего скрылся, а я был задержан подоспевшими милиционерами, так как не мог сбежать из-за обморожения ног и рук в нетрезвом виде…
В отделении и оказалось, что избитый никакой не Друскин, а сын генерала-дипломата Замятина. Признаю в связи с этим, что допустил особый цинизм, обзывая его жидовской мордой.
Я начал протестовать, доказывая, что произошел еврейский анекдот при выполнении секретного задания органов, но был избит зверским образом. При этом у меня из кармана исчезли колхозные деньги за розы и хризантемы в сумме 847 рубчиков, японские часы и шотландский шарф с изображением обнаженных сторонниц ядерного разоружения.
Тем временем «скорая помощь» привела пострадавшего в чувство. Одет он был во все заграничное, как и говорил капитан КГБ Дулов, и имел горбатый нос. Кто же мог знать, что отец его важная шишка, а мать армянка?
Спьяну, помню, померещилась мне на его голове тюбетейка… Но что теперь толковать?…
У меня есть просьба, граждане судьи и кацо-прокурор, найти по словесному портрету «Туманный вечер», и тогда вы поверите, что я находился при исполнении оперативных обязанностей. И, следовательно, судить меня надо не за тяжкие телесные, а за халатность…
Ведь капитан КГБ Дулов не может не знать о местопребывании моего напарника. И, если, зная это, молчит, значит, я имею право думать, что органы предали меня и не выполнили своих обещаний.
По грузинской традиции это считается подлостью. После освобождения я с капитаном Дуловым не то что шашлык рядом есть не сяду, а плюну в его физиономию и скажу:
– Ты – не кацо, капитан. Ты
Я требую возвратить мне шотландский шарф, освободить, прописать в Москве и устроить на юридический факультет МГУ, где я научусь бороться с сионизмом и антисоветчиной легальными методами и с соблюдением ленинской законности.
В противном случае я подниму вопрос через ООН о разрешении воссоединиться с двоюродной тетей, уехавшей в государство Израиль вместе с мужем Кацманом Абрамом Евсеевичем. Потому что за свою любовь к Родине я получаю восемь лет строгого режима, как требует кацо-прокурор, и в сердце моем живет незаживающая обида.
Где справедливость?…
ГРАНИЦА НА ЗАМКЕ
Предварительным следствием установлено, что Рычков Зинка Степанович зверски изнасиловал лектора обкома партии Завзялову при исполнении ею служебных обязанностей, после чего нелегально перешел священную государственную границу СССР. При вторичном переходе был задержан, но оказал сопротивление сержанту сверхсрочной службы Гоглидзе и нанес ему тяжкое телесное повреждение. Гоглидзе после прохождения курса лечения был демобилизован по инвалидности. Впоследствии вместе с ефрейтором срочной службы Мырзовым перешел госграницу. В настоящее время живут в США. Заочно приговорены к смертной казни.
Последнее слово подсудимого Рычкова
Граждане судьи, в обвинениях ваших что ни слово, то – ложь. Так мы ничего не выясним для народа и истории советской власти.
Начнем с того, что следователи Гузняков и Шалашовский пытались пришить мне статью за педерастию, против чего протестую всей душой. Если родители назвали меня Зинкой, то это еще ничего не значит. Назван я так не в честь педерастии, а в честь Зиновьева и Каменева. Родителей моих принудил к этому зверь коллективизации председатель колхоза Ваулов, впоследствии расстрелянный за перегибы головокружения от успехов. Я же остался Зинкой.
Затем, не надо лгать насчет изнасилования при исполнении служебных обязанностей лектора обкома Завзяловой. Дело у нас вышло в перерыве с целью перекура под столом почетного президиума во главе с политбюро ЦК КПСС.
С Завзяловой Клавкой я учился еще в школе, где она был неудачно в меня влюблена, потому что являлась стукачкой-сексоткой райкома комсомола.
Я со стукачами сроду не жил, граждане судьи. Не раз пыталась она разлучить меня с тремя предыдущими женами и обженить на себе. Чего только ни предлагала взамен. Во-первых, давала место мясника в гастрономе «Спутник», что приносит несколько тыщ в месяц, благодаря обвешиванию и пересортице. Во-вторых, бензоколонка. В-третьих, комиссионка. В-четвертых, скупка золота у населения. И, наконец, грозилась обучить делать очки и зубные протезы. Но были еще многие предложения вплоть до работы сборщиком пищевых отходов в столовой обкома партии, где за год-полтора можно «Жигуля» купить или дачку построить…