Книга последних слов
Шрифт:
Что касается Укатяна, то он является председателем товарищеского суда ЖЭКа и получил взятку от Крабовой за обещанное выселение меня с жилплощади.
И вот – слышу я однажды под собою, этажом ниже, подозрительные речи. В нетрезвом виде я спать укладываюсь на пол, так как аккуратен в быту, и ухо мое ловит само собой шумы в квартире Укатяна.
И что же я слышу? Слышу я последние известия из города Мюнхена, с радио «Свобода». И все в этих известиях не так, как в газете «Правда». Урожай, мол, у нас в стране паршивый. Дочь товарища Брежнева якобы пропойца и спекулянтка бриллиантами, которая шуры-муры с Цыганом крутила под боком у зам. министра МВД, по совместительству
От таких речей и известий опохмеляться даже неохота было.
Но слышимость была плохая. Хотя разбирал я ложь насчет установки ракет в Европе, зверства советских оккупантов в Афганистане, шпионажа наших шпионов в Америке, крадущих какие-то ничтожные чертежи у капиталистов, а также ложь о преследовании в СССР инакомыслящих.
Слушаю и думаю: зачем нашим чекистам красть чертежи, когда мы – передовая держава и всех давно обогнали, потому что имеем самое красивое в мире метро… Зачем нам сажать в психушки инакомыслящих, когда у меня под боком живут воры, взяточники и собиратели золотых монет? Живут и мыслят иначе, чем честные люди, и никто их никуда не сажает?… А если бы мы начали сажать инакомыслящих, то кто бы тогда стал работать? Инвалиды бы одни остались в стране на свободе и придурки мозга.
Очень, думаю, это интересно. На суде Укатян называет меня пережитком капитализма, а сам «Свободу» слушает нелегально и прочие голоса ловит.
И зло меня берет на Укатяна и на мюнхенских товарищей тоже. Ведь специально, думаю, треск они устанавливают и вой, чтобы нервы потрепать советским людям зверскими помехами.
Слышимость, повторяю, была отвратительной, а тут пошла весьма волнующая клевета про то, сколько мы платим денег Кубе, чтобы она в напряге держала США, и насчет преследования Сахарова.
Ну я и решил улучшить слышимость своими силами. С этой целью начал сверлить в полу дырку в районе предполагаемой люстры Укатяна. По ошибке попал сверлом в провода и был ударен током до потери сознания. При этом от натуральной боли вынужденно прыгал на одном месте.
Я не знаю, отчего обвалился потолок у Укатяна. Спросите строителей. Строить надо уметь, чтобы от какой-то ничтожной дырки ничего не обваливалось людям на голову.
Укатяна увезли через два часа на «скорой помощи» в хирургию, и ругать тут надо не «скорую помощь» за медленность в работе, а самого Укатяна с женой. Они, небось, сами ее не вызывали, а прятали подальше мощный радиоприемник с дефицитными волнами на 13, 16 и 19 метров, где глушат поменьше, благодаря заботе наших советских радиотехников о народе.
Я тут требую сместить Укатяна с поста председателя товарищеского суда. Ему вражеским судом надо заведовать за интерес к клевете на наше государство и на его политику мира на земле. Наши ракеты нацелены на мир, а не на войну, а дочь товарища Брежнева не могла заниматься бриллиантами под боком у отца и мужа из МВД. Это же смешно, товарищи судьи, что под боком у соседей слова сказать нельзя, чтобы они не донесли в товарищеский суд, а заместитель министра милиции не знает, чем жена промышляет.
Клевета… Прошу оправдать меня, так как Укатян потерял от обвала потолка на голову орган слуха и никогда не услышит уже вражеской клеветы, а приемник его также вышел из строя.
Я лично в трезвом виде и с похмелья слушать буду впредь только родные последние известия.
ЖИЗНЬ КОММИВОЯЖЕРА
Голованов, приезжая в различные города СССР, приходил в школы и рекомендовался представителем шефских
Последнее слово подсудимого Голованова
Граждане судьи, гражданин прокурор и товарищ адвокат, я вовсе не думаю защищаться, ибо принял резкое решение вести на этом процессе наступательную линию, а там – будь что будет. Приговор меня не интересует вообще. Я на вашем месте применил бы к такому человеку, как я, высшую меру – расстрел. Потому что я неисправимый. Но не потому, что я нехороший. Нет. Я – хороший. Здесь вот шесть свидетельниц защиты, начиная с домработниц Фени и Дуси и кончая близкими мне дамами сердца, в унисон говорили о моих недюжинных – смотрите листы дела 218-236 – способностях.
Я неисправимый, ибо, выйдя за пределы казематов и лагерей, я буду продолжать деятельность, связанную с моим призванием в жизни. Я родился коммивояжером и умру им. Разве коммивояжер плохая профессия? Замечательная – смотрите спектакль Артура Миллера «Смерть коммивояжера». Коммивояжерство – это значит продавать за определенные проценты различные товары широкого и узкого потребления и при этом путешествовать. Чем плохая профессия? А главное – она нужна людям. Но что же случилось с моей жизнью, и почему она взяла курс на перекос, что и привело ее на эту скамью подсудимых?
Еще в десятом классе, когда юноша обдумывает житье и решает делать жизнь с кого, я увидел спектакль Миллера и понял, несмотря на трагическую концовку, что я родился коммивояжером. Я заявил об этом в комитет ВЛКСМ. Там меня подняли на смех и заклеймили низкопоклонником Запада. Я пошел выше. Везде встречал непонимание и враждебность. Тогда я добился приема у одного из секретарей ЦК КПСС. Он выслушал меня, затем затопал ногами и заорал, что коммунисты являются последовательными материалистами и что никаких коммивояжеров в стране развитого социализма быть не может до изобилия товаров широкого потребления, но и при коммунизме такие жучки, как я, не будут допущены до распределительной деятельности. По указанию этого секретаря – через два дня после беседы со мной он неожиданно умер – меня принудительно поместили в психбольницу. Выйдя из нее и не находя нигде в стране применения своему призванию, я занялся частной предпринимательской деятельностью.
Да, я приезжал в различные города и предъявлял удостоверения различных организаций типа инструктора ВЦСПС по общественно полезным путешествиям. Я красноречиво убеждал ректоров периферийных университетов выделить средства на поездку особо выдающихся студентов и аспирантов в Москву с целью посещения выставок зарубежных стран для ознакомления с враждебной и дружественной техникой.
Главным моим козырем был следующий. Причем выкладывал я его на встрече со студентами и преподавателями. Я не намекал, а прямо говорил, что в целях поощрения таких поездок ВЦСПС, по согласованию с ЦК КПСС, организует для экскурсантов закрытую продажу джинсов и джинсовых костюмов производства лучших американских фирм. Там же желающие смогут приобрести целый ряд дефицитных товаров, как-то: кассеты, диски с рок-музыкой, жевательную резинку, усовершенствованные противозачаточные средства, майки с портретами Аллы Пугачевой, Райкина, Никулина, Гагарина и майки с надписями «Слава родному советскому правительству», «Малая земля», «Возрождение», «Целина» и «Руки прочь от Никарагуа».