Книга последних слов
Шрифт:
Надо, думаю, поставить наконец электрификацию, о чем мечтал еще родной Ленин, на службу советской власти и борьбе с хищениями соцсобственности. За свои, можно сказать, кровные денежки нанял шабашников. Они мне и сделали электрификацию колючей проволоки.
Художнику из кино, сознаюсь, дал я пару ведер автола за сочинение предупредительных плакатов в виде черепов с костями, молний красных и слов: «Смертельно! Убьет на месте! Береги свою жизнь – она дороже горюче-смазочных материалов».
Так и написал, чтобы думали перед кражей и сомневались…
Я же ведь тоже не мог целый день продукцию отпускать, а потом сторожить территорию. У меня семья начала разваливаться на почве охраны.
Я ночевал поначалу в конторе. Затем жену начал приглашать туда же, так как жизнь есть жизнь. Но ее бензиновый дух смущал. А после электрификации мы жили нормально. Хищения прекратились совершенно. Я и ночной подсвет для смертельных плакатов сделал.
Но не моя же вина, что Куприна за шестьдесят лет советской власти не выучилась читать, а только молоком да мясом всю жизнь спекулировала! Грамотного человека ведь ни одного за полгода не убило током. Поэтому я прошу учесть безграмотность Куприной и выпас ее коровы на казенном лугу и то, что я, на золоте, можно сказать, сидя, не обогатился за счет нефтяных интересов нашей родины.
Оставьте меня на свободе, где я нужней, чем среди расхитителей народного добра. Обязуюсь также сделать антикоровье и антикозье ограждение склада для недопущения дальнейших попаданий молочных спекулянток под напряжение 220 вольт.
ГЛАВНЫЙ ПРОМАХ В ЖИЗНИ
Кучков систематически пьянствовал, учинял скандалы с женой. В день совершения преступления он, будучи в нетрезвом состоянии, уснул в доме отца. Его жена Кучкова пришла за ним и увела домой. Дома Кучков учинил скандал, схватил ружье и выстрелил в комнате. Услышав шум, в дом Кучковых прибежали соседи. Кучков, угрожая им ружьем, выпроводил их из дома. Затем Кучков, перезарядив ружье, почти в упор выстрелил в грудь жены. В результате полученного ранения Кучкова сразу же умерла. В это время к дому прибежала теща осужденного гр-ка Полежаева. Увидев ее около забора, Кучков выстрелил в нее, но промахнулся. Тогда Полежаева подбежала к нему и вырвала у него из рук патронташ.
Последнее слово подсудимого Кучкова
Граждане судьи, что может сказать в свое оправдание подсудимый, который, можно сказать, собственную жену укокошил, словно утку болотную? Ничего тут не скажешь. Однако говорить надо, чтобы тайное стало явным, как написано на стене в кабинете следователя Фишмана.
Перед тем как приступить к последнему своему жизненному слову, хочу выразить решительный протест в связи с отказом мне в присутствии на похоронах зверски убитой мною жены, а также на поминках последней. Тут наше самое демократическое в мире правосудие дало, как говорим мы – владельцы охотничьих ружей, осечку. Что я, зверь, что ли, в конце концов, кампучийский, чтобы убить и не раскаяться всей душою и не поскорбеть над могилою о происшествии?! И если в царское время, как пишут в газетах, убийца сам приходил обычно на место преступления, то неужели же в наши времена, когда до коммунизма рукой подать, да и живем мы все, по словам нашего кормчего Леонида Ильича Брежнева, в евонной первой фазе, не могли проконвоировать меня, чтобы пустил я слезу на поминках и локти свои покусал вместо студня? И это наказание было бы мне самое страшное. Сидим все вместе за столом, как после выборов в Верховный Совет, пьем, гуляем, а Дашки, жены моей, нету среди нас и никогда, более того, не будет… И вот с этих поминок уводят меня вдруг под белы руки в навечную тюрьму и судебную расправу…
Страшно… Истинное это есть наказание, а не пустая говорильня вроде нынешней… Прошу записать этот протест в протокол.
Но, в общем, я имею еще один, менее решительный протест. Почему мне было отказано в проведении экспертизы насчет тещи? То есть насчет того, что такое теща как явление природы и пережиток капитализма в сознании мужа и жены? Без такой психоэкспертизы мое зверское преступление будет выглядеть неполным. Потому что виноват в нем не я, а тихонькая на вид ехидна и скорпионша, сидящая в первом ряду зала нашего заседания. Посмотрите в пустые ее так называемые глазки – и вы увидите там настоящую причину преступления.
С этого я и следствие хотел начать. Требую у следователя Фишмана экспертизы и привлечения в свидетели литературных образцов и частушек. Там ясно выражен нашим народом взгляд на тещу как на антиобщественное, антисемейное и антиквартирное животное, временно прикинувшееся человеком женского пола. То есть я честно предлагаю следователю Фишману причину преступления во всех отвратительных деталях.
Он же отвечает, что понимает меня прекрасно, более того, сочувствует он мне всею юридической и человеческой душою и сам бы с удовольствием шпокнул свою собственную тешу, поскольку она категорически не дает разрешения его жене на выезд в государство Израиль, но никакая экспертиза уже не поможет.
– Ты, – говорит, – Кучков, фактически уже осужден горкомом партии, и поэтому не трать понапрасну нервов. Защищаться тебе трудно. Из статистики не следует, что в основе каждого убийства супруги лежит теща, хотя, если вникнуть глубже, именно тещи являются причиной примерно 61,5 процента женоубийств. Лучше упирай на суде, что выполнял норму, был членом Общества охраны природы и многолетним осведомителем наших органов.
В общем, Фишман меня вполне понимал, не бил, не угрожал и не заставлял брать на себя нераскрытые убийства, произведенные неизвестными лицами из охотничьих ружей. За все это прошу вынести товарищу Фишману заочную благодарность с занесением в личное дело.
Сам я не скрыл от него ни единого факта, которые накапливались, накапливались в течение шести лет, пока не вылились в зверское преступление.
А теперь поговорим о фактах. Проклятая гражданка Полежаева, сидящая в зале заседаний с видом колхозной овечки, еще в период предварительных ухаживаний за убитой высказывала отрицательное отношение ко мне как к супругу, главе семьи и так далее. Спросите у нее почему.
Она вам, конечно, ответит, что проникла сразу же в мою отчаянную тенденцию выпить. А я вам отвечу, что не устраивала Полежаеву моя человеческая простота.
Сволочь, по ее же словам, с детства мечтала увидеть в своем зяте выдающуюся личность с шикарной карьерой. То Полежаевой физик атомный мерещился, который вместе с нею в закрытом городе живет и в закрытом распределителе отоваривается, а на Ленинскую премию тещу свою выпуливает в Болгарию. Там она купается, загорает, тряпья закупает и вертается расфуфыренная в закрытый город трепаться с тещами академиков и ракетчиков.
То спала и во сне видела мадам Полежаева, что зятек ее штангу лучше всех в мире выжимает. Тут ему и денежки, и машина, и квартира, и кино про него, и книги. Сам же он после мировых чемпионатов жену на левой руке носит по дачному участку, а на правой его ручище теща посиживает.
Само собой, мечтала Полежаева, чтобы муж ее дочери шпионом был типа «Семнадцати мгновений весны». Он бы за границей с империализмом боролся, а она бы тут его зарплату получала с Дашей, дожидаясь всемирной славы.
Вот и представьте, каково мне было в женихах, когда эта тварь Полежаева в моем же присутствии говорит, бывало, Дашутке:
– Чего ты в нем нашла, дура? В наше время люди орбиты планет рассчитывают на сто лет вперед – по телевидению сказывали, – а ты на пять рассчитать не можешь… Ну, побалуйся ты с ним и скажи: «До свиданьица, Сережа, пора мне остепениться с моей редкой наружностью…»