Книга последних слов
Шрифт:
Но партия и председатель что говорят в уборочную кампанию? Они говорят:
– Сначала выполним план уборки. Обеспечим родину картошкой, чтобы из Польши она ее не вывозила, не накаляла польской злобы «Солидарности» и прочих врагов социализма. Только после этого занимайтесь своими индивидуальными хозяйствами и рыночной спекуляцией. Кто поставит себя над партией и народом ради своего материального эгоизма, тот будет человеку – волк, а землю отберем и передадим передовым труженикам. Земля в семнадцатом году не для того перешла в руки народа, что бы он делал из нее все, что пожелает, а государству показывал шиш в мешке. Тут вам
Но какой толк от этой говорильни, если городские нас, деревенских, паразитами считают, на ихнем горбу в коммунизм въезжающими и с них же дерущими зверские цены за картошку на зимних рынках и весной, когда государственная превращается в скучную тухлятину?…
Мы же, деревенские, городских проклинаем за то, что производим и мясо и молоко, самим же приходится за продуктами в Москву мотать и в очередях выстаивать, потому что в сельпе одни лишь в продаже консервы «Морская капуста». Даже мухи к сельпе близко не подлетают, а держатся к кабинету председателя поближе, где он с бригадирами барашка списанного за обедом наяривают, рожи свои красные мослами замусоливают.
Значит, как быть народу со своей кровной картошкой, если дождь, скажем, заладил? Как ему, повторяю, быть, если вместо черных мух белые вдруг появились и порошей всю ботву замело, того и гляди мороз прихватит полюшко?…
А председатель и партбюро краснорожее носятся на «газиках» и надрывают глотки луженые:
– Все силы уборке!… Ни минуты покоя… работать быстро и без потерь… посвятим свой доблестный труд растакой-то годовщине революции… дружно вздрогнем на трудовой вахте в честь советско-польской дружбы…
Я один раз и говорю как знатный тракторист и механизатор трудовых процессов:
– Что же это такое происходит в одной шестой части света и еще в двух шестых завоеванных нами за шестьдесят пять лет советской власти на местах? Подлодки наши по полгода вроде капитана Немо под водой ошиваются – раз. Космос мы весь продырявили ракетами, так что вихри враждебные рвутся сквозь дырье это и климатом сучьим урожаи губят – два. Бомб имеем столько, что, сказывают, можно планету Земля вместе с нашей областью Тамбовской сдвинуть с оси и ни одна МТС не спасет такого положения – три. Но что же это мы картофелекомбайна никак не выдумаем? Чем докторов наук гонять на поля, на уборку, вы бы лучше засадили их, паразитов, за чертежи и не выпускали бы с работы, пока не представят, сволочи, проекта необходимой народу нашему и всему соцлагу умной машины…
Ну так краснорожее партбюро с кулаками полез на меня, а я ломик беру и с ломиком этим в руках выслушиваю трепню известную насчет капиталистического окружения и необходимости наращивать военную мощь на случай победы трудящихся на всем земном шаре…
Слушаю, а сам думаю, весьма странно получается: на карте видно, что не они нас теперь окружают, но мы их тесним повсюду – и в Африке, и в Азии, и в Европе, и в самой Америке, – но у них имеется картофельный комбайн, а у нас, кроме танков и самолетов с фигурным катанием, нету ни хрена. Как же так?…
Понятно, что начальство не могло не затаить на меня в душе бешеных барбосов. Тут ему и случай помог. Условия погодные настали невиданно поганые с дождями, ветрами и заморозками по ночам. Дороги развезло, а какие дороги у нас – сами знаете не хуже меня. Но тут я доводы партбюро понимаю. Если враг нападет на нас и сумеет проникнуть в глубь Тамбовской области, то мы его встретим таким бездорожьем и бригадами Иванов Сусаниных, что только компасы затрещат у врага и стрелки ихние завертятся в мандраже…
Враг вынужден будет начать дорожное строительство по всей России, и мы ему мешать нисколько не намерены по кутузовской тактике. Пусть себе бетонирует наши большаки и асфальтом вражеским колдобины заливает. Заливай, дорогой товарищ. А когда зальешь, мы тебя и погоним по центральной российской магистрали через Тамбовскую область до самой границы и двух зайцев сразу убьем таким образом: с захватчиком расправимся и обдорожимся, наконец, без вкладывания народных денежек в дорогостоящее дорогостроительство и урезывания средств на оборонную мощь родины…
Так, примерно, болтает партбюро, когда с поддачи полит-беседы проводит на полевых станах.
Одним словом, и государству, конечно, сдавать картофель надо, и себя не обидеть, чтобы еще и картошку зимой из города не таскать. Позор же это для крестьянина.
Сердце у меня кровью обливается. Не сплю четвертые сутки. Часа по два, по три отхватываю, мечусь с четырьмя прицепами промеж полей и хранилищем. Колхознички с палками стоят над докторами наук, конторскими крысами и развратными студентами, которые доярок наших от работы отрывают на танцы и пьянки. Потому что без погонялок городские работать не хотят, а только водку жрут, партию и правительство в нецензурной форме помоями обливают и песни Владимира Высоцкого поют, Царство ему Небесное…
Разумеется, я тоже пью, регулярно прикладываясь к солдатской своей фляге. Если не пить, то проиграем мы беспощадный трудовой бой враждебной природе.
И пришла мне в пьяную, но благородную голову мысль наладить комплексную уборку колхозного и личного урожая колхозников.
Вы, говорю, горемыки, подкопайте дружно ночью свою картошечку, в мешки сложите, пометьте, а мы с пастухом Федей оттараним их на другой день в обед в школу, чтоб подсох плод земли грешной под доброю крышей. Затем я и тут все наверстаю, не подведу ни народ, ни родину, так как наблюдаю между ними даже по пьянке монолитное единство, а за труд вы нам с Федей, конечно, заплатите слегка, потому что закон о труде – это все МВД, а оплата труда – это да.
И ничегошеньки в тех моих словах не было антисоветского, что я и сделал. То есть помог я спасти землякам весь урожай, не то сгнил бы он на корню в тот тяжелый для сельского хозяйства момент.
И что же тут такого, что я на два фронта, можно сказать, разрывался и обедать поехал домой. Пил-то с неделю не закусывая, за рулем брюшину мою подводить начало. Так подвело, что я и до дома не доехал: в глазах потемнело, болью всю душу свело, и врезался я радиатором прямо в столб, с которого лампу вывернули для экономии электроэнергии. Если б не вывернули, то и не врезался бы, возможно. Я тракторист со стажем.