Книга пятая: Древний
Шрифт:
– А зачем? – Брат Валентин округлил глаза, демонстрируя недоумение. – Отношения между разными христианскими конфессиями вещь очень сложная и многогранная, мистер Нилс. Нам не было смысла помогать русским кафолистам, потому что мы не желали вступать в эту борьбу вторыми. У нас, как вы понимаете, тоже есть большая политика, и отдавать столь огромное преимущество сопернику – увольте. Мы предоставили им возможность попытаться самим решить возникшую проблему с умертвиями, но они с треском провалились. Теперь же, пока тварь взяла небольшую передышку, уже мы начали подготовку. К тому моменту, когда она
– Что ж… такие мотивы мне более понятны и близки. – Мужчина встал из-за стола и подошел к окну. – И я так понимаю, что об оружии против мертвых вы расскажете только тогда, когда мы удовлетворим вашу просьбу?
– Огонь.
– Что, простите? – Нилс не совсем понял, к чему это было сказано.
– Огонь, – повторил священник, – это и есть то, чем можно бороться против умертвий.
Глядя на вытянувшееся лицо хозяина кабинета, Брат Валентин не сдержал откровенной, но доброй улыбки.
– Неужели вы думали, мистер Нилс, что Ватикан станет шантажировать вас, добропорядочных католиков, этим знанием? Вовсе нет, мы стремимся показать, что готовы к всестороннему сотрудничеству.
– Кхм… – мужчина проглотил готовые сорваться с языка слова, что у священнослужителя это вполне получилось… – огонь, кто бы мог подумать…
– Знаете, я бы хотел рассказать еще кое-что, о чем не принято распространяться на широкую публику. Скажите, вы знакомы с историей Второй мировой войны?
– Вполне. Пусть и многих деталей я не знаю, но ключевые моменты мне известны, – кивнул мужчина.
– Тогда вы наверняка знаете, чем она закончилась?
– Вы имеете в виду Нюрнбергский процесс?
– Не совсем, – Брат Валентин покрутил ладонью, тщательнее подбирая слова, – скорее я хочу вас попросить вспомнить о том человеке, который до него не дожил, хоть и был виновен больше остальных.
– Вы о Гитлере? О нем я тоже читал. Историки пишут, что он отравился цианистым калием вместе с Евой Браун. Хотя по другим данным, он застрелился в командном бункере под Рейхстагом.
– Допустим. Ну а что произошло после этого?
– Его тело вынесли офицеры СС и… подождите! – До Нилса вдруг начало доходить, на что намекал священник. – Вы хотите сказать, что тело Гитлера сожгли не просто так?!
– Вы абсолютно правы, именно к этому я и подводил. За тайной умопомрачительного взлета от посредственного пейзажиста, которого даже не приняли в Венскую художественную академию, до фюрера целой страны явно стоит что-то большее, нежели личностные качества. У нас, к сожалению, нет документальных подтверждений или однозначных записей об этом в храмовых архивах, поэтому этот случай официально не считается проявлением силы Темных Жрецов, но…
– Это… – американец пребывал явно в шокированном удивлении от услышанного, – пожалуй, самая жуткая демонстрация могущества.
– Я просто хочу, чтобы вы могли хотя бы приблизительно представить границы возможностей этих отродий, мистер Нилс.
– Вы были весьма убедительны и доходчивы, брат Валентин. Ваши слова тяжело будет забыть.
– Надеюсь на это всем сердцем, – обозначил намек на улыбку священник, а затем посерьезнел. – Церковь провела серьезное расследование, – уголки его губ перестали изгибаться, –
Глава 11
Сегодня Дамир пришел со службы гораздо раньше, чем обычно. Удивительное дело, но со Смертью Сухова работа в их Управлении вообще сильно изменилась. Сложно сказать, в лучшую ли сторону, но полицейский вдруг с удивлением обнаружил, что в сутках достаточно часов не только для унылой рутины, но и для себя. Новый начальник не был таким требовательным, как старый генерал, не заставлял ночевать в конторе, не ставил задачи с максимально сжатыми сроками, да и вообще мало как себя проявлял. Сотрудники вдруг оказались не то чтобы предоставлены самим себе, но их короткий поводок, на котором Сухов держал абсолютно каждого, вдруг заметно удлинился.
Еще совсем недавно, все свободные минуты майор проводил с Викторией, не особо считая их, наслаждаясь одним только фактом нахождения рядом с ней. Но теперь, когда она бросила его прямо на праздновании его же дня рождения, все это время повисло на нем целыми часами тягучего безделья. Изматывающего, как зубная боль, и ядовитого, как змеиный яд. Дамир не знал, чем можно себя занять, поэтому нашел себе нейтральное занятие, помогающее немного развеять скуку. Он смотрел документальные фильмы в интернете. Больше всего, конечно же, ему хотелось напиваться вдрызг, но он не позволял себе терять моральный облик. Полицейский за свою жизнь неоднократно видел таких людей, ищущих утешения на дне стакана, и знал, чем это может обернуться. Это путь саморазрушения, который только ускорит падение в пучину темного отчаянья.
Поэтому вместо того чтобы жалеть себя и наливаться крепким алкоголем, Дамир врубил телевизор, подключенный к смарт-тв, выбрал на нем первый попавшийся документальный фильм, болтающийся на первых позициях трендов, да отправился стряпать себе бесхитростный ужин.
Наведя крепкий кофе, да расставив тарелки с простой и сытной снедью, полицейский на автомате потянулся к пачке сигарет, и опомнился лишь тогда, когда шершавый фильтр привычно устроился между его губ. Немного поколебавшись, он все-таки чиркнул колесиком зажигалки и с наслаждением затянулся, выпустив клубы едкого дыма. Бросал курить он по одной простой причине – потому что Вика с трудом переносила табачную вонь. Но теперь, когда она сбежала с Серегой, исчезла необходимость ограничивать себя в этой вредной привычке.
Серега… Вика… ну и странная же вы парочка. И угораздило ведь Дамира встать между этими двумя, да еще влюбиться в Стрельцову… попытался, блин, помочь несчастной девушке. А теперь сам сидит, едва сопли не распускает.
Да, пожалуй, что теперь он уже мог себе признаться в том, что эти короткие отношения не прошли для него бесследно. Если сначала Галиуллин пытался просто приободрить чужого для себя человека, который попал в тяжелую жизненную ситуацию, то потом, стремительно и совершенно незаметно забота о Вике вытеснила из его сердца все остальное.