Книга судьбы

Мельцер Брэд

— Он у меня с собой. Это всего лишь одна страничка, — прерывает ход моих мыслей голос архивариуса. — Какой у вас номер факса?

Называя ей цифры номера, я просовываю вторую руку в рукав. Металлические головы президента и первой леди со звоном сталкиваются на лацкане моего пиджака.

— Можете передать мне его прямо сейчас?

— Могу переслать когда вам угодно… это всего лишь…

— Сейчас.

Я вешаю трубку телефона, хватаю свой волшебный мешок и устремляюсь к двери.

— Скажите мне, когда Мэннинг выйдет, — говорю я, протискиваясь мимо Клаудии и

ныряя в копировальную комнату, которая расположена прямо напротив моего кабинета.

— Уэс, это не смешно! — В ее голосе звучит нешуточное раздражение.

— Документ уже идет, — лгу я, стоя перед факсимильным аппаратом. Каждый день в шесть часов утра по защищенному от прослушивания факсу в эту комнату приходит ЕРС — ежедневная разведывательная сводка. Рассылаемая ЦРУ, она содержит краткую информацию по важнейшим направлениям разведывательной деятельности и является последней пуповиной, которая соединяет всех бывших с Белым домом. Мэннинг всегда бежит за ней, как кролик за морковкой. Но для меня документ, что я получу сейчас, представляет намного большую важность.

— Уэс, иди к двери. Я приму факс.

— Это займет всего…

— Я сказала, иди к двери. Немедленно.

Я поворачиваюсь лицом к Клаудии, и в это мгновение факс с иканием оживает. Она поджимает губы заядлой курильщицы и выглядит при этом очень рассерженной — намного более рассерженной, чем следовало бы из-за такого пустяка.

— Все в порядке, — запинаясь, бормочу я. — Я приму его сам.

— Черт бы тебя побрал, Уэс…

Но закончить она не успевает — у меня в кармане начинает вибрировать сотовый телефон. Я вынимаю его только для того, чтобы отвлечь ее.

— Дайте мне еще секундочку, — говорю я и проверяю определитель номер. «Абонент неизвестен». Однако… Этот номер известен очень и очень немногим.

— Уэс слушает, — отвечаю я.

— Веди себя естественно. Улыбнись, как будто тебе позвонил старый друг, — раздается в трубке грубый, скрипучий голос. Я мгновенно узнаю его.

Бойл.

Глава двадцать пятая

— Славная комната, — сказал Римлянин, оглядывая практически голые, выцветшие стены помещения, которое последние восемь лет служило Нико домом.

Над комодом — бесплатный календарь бейсбольной команды «Вашингтонские краснокожие» из местной бакалейной лавки. Стену над кроватью украшает небольшое распятие. Потолок испещрен сложной сетью пересекающихся трещин. Вот и весь декор.

— В самом деле славная, — повторил Римлянин, который не забыл о том, что Нико очень падок на похвалу.

— Вы правы, — согласился Нико, не сводя глаз с санитара. Тот повернулся и вышел из комнаты.

— Тебе здесь было хорошо? — спросил Римлянин.

Обхватив скрипку одной рукой и прижимая ее к груди, как куклу, Нико молчал. По тому, как он склонил голову, было ясно, что он напряженно прислушивается к удаляющемуся скрипу резиновых подошв санитара по линолеуму.

— Нико…

— Подождите, — перебил его Нико, превратившись в слух.

Римлянин умолк. Сам он не мог расслышать ни звука. Разумеется, это было еще одной причиной, по которой они остановили свой выбор на Нико много лет назад. Среднестатистический взрослый человек способен слышать на уровне двадцати пяти децибел. Нико различал звуки на уровне десяти децибел. При этом он обладал поистине сверхъестественным зрением 20/6, [16] то есть видел примерно в три раза острее обычного человека.

16

Тест Снеллена: нижний ряд офтальмологической таблицы Нико видел на расстоянии двадцати футов, тогда как обычный человек мог разглядеть его только с шести футов.

В армии военные инструкторы Нико именовали это даром. Врачи же сочли это тяжкой ношей, предполагая, что потрясающие слуховые и зрительные способности ухудшали его контакт и осознание реальности. Что касается Римлянина… Тот знал, что это была возможность.

— Скажи мне, когда все будет чисто, — прошептал Римлянин.

Звук шагов санитара затих вдали. Нико задумчиво почесал нос картошкой и принялся внимательно разглядывать Римлянина. Его шоколадные глаза быстро обежали фигуру гостя, медленно и придирчиво изучая волосы, лицо, плащ, туфли, даже кожаный портфель. Римлянин уже успел забыть, каким педантом был его подопечный.

— Вы забыли зонтик, — выпалил Нико.

Римлянин растерянно провел рукой по своим слегка влажным волосам.

— Отсюда до парковочной площадки совсем недале…

— И вы принесли с собой револьвер, — продолжал Нико, заметив на лодыжке гостя кобуру, которая слегка виднелась из-под штанины.

— Он не заряжен, — ответил Римлянин, помня, что краткие ответы всегда помогали быстрее привести Нико в чувство.

— Это не ваше имя, — снова перебил его Нико. Он указал на табличку с именем посетителя, прикрепленную к лацкану плаща Римлянина. — Я знаю его.

Римлянин даже не потрудился опустить глаза вниз. Он воспользовался значком, чтобы беспрепятственно миновать охранников, но имя на нем, естественно, было вымышленным. Только полный идиот внес бы свое настоящее имя в список, который регулярно получало его начальство на Службе. Учитывая, сколько лет Нико провел в лечебнице и каким количеством лекарств накачали его врачи, он сумел сохранить остроту мышления. Снайперская подготовка не желала умирать так быстро.

— Имена ничего не значат, — пояснил Римлянин. — Особенно имена врагов.

По-прежнему крепко прижимая к себе скрипку, Нико едва сдерживался.

— Вы один из Троицы.

Судя по восторгу в его голосе, это был не вопрос.

— Давай не будем…

— Вы кто — Номер Первый или Номер Второй? Я разговаривал только с Номером Третьим. Он стал моим связным — был со мной, когда мой отец… когда он скончался. Он сказал, что вы, все остальные, слишком важные шишки и что президент тоже был… — Нико прикусил губу, стараясь сдержать переполнявшие его эмоции. — Восславим же Его! Вы видели крест на кирпичной часовне?