Книга теней
Шрифт:
— Нет, Луи. Не нужно об этом говорить, ведь все, что мы хотим сообщить этой ведьме…
Отец Луи, все быстрее и быстрее круживший по комнате (так кружили в своих клетках львы, которых римляне морили голодом, чтобы натравить на варваров, подумала я), обвинил свою подругу, что та не дает ему позабавиться. Не обращая на него внимания, Мадлен продолжала:
— Там, в лесу, когда труп был обнаружен и раздался крик «Ведьма!», сестра Мария, размахивая распятием, висевшим на ее четках, завопила: «Ты отомстила ему, а тебе отомстит Бог!».
— Экзорцизм, — эхом отозвалась я. — Но почему? Кого сочли одержимым бесами?
— Сначала никого, — ответил священник, — но именно тогда я… то есть мы приступили к делу.
Я посмотрела на девушку-призрака.
— Да , — сказала она, — я действовала с ним заодно, но не «ради забавы», как он любит говорить, а потому что была рассержена . — Она сделала паузу. То, что она сказала дальше, прозвучало как исповедь: — Слишком уж долго я была переполнена гневом .
— Ты и теперь гневаешься, — сказал священник. Я ожидала, что Мадлен на него набросится, но вместо этого она уселась с поникшей головой, умоляюще сложив руки на коленях. Она молчала, сознавая справедливость обвинений. Когда отец Луи вновь заговорил, в словах его не было злобы, и звучали они примиряюще: — Сейчас она просто сердита. Но тогда… тогда она была разъярена. Гнев ее был безграничен. Каждое новое разочарование раздувало негаснущее пламя ее ярости в большой пожар… поистине ветхозаветной мощи!
— Разочарование? — переспросила я. — Что вы имеете в виду?
— Я отправилась в А*** , — ответила Мадлен, — прослышав, что тамошнюю настоятельницу обвиняют в колдовстве. Знала, что там будет полно священников, дающих показания монахинь, будут исполняться ритуалы, в том числе, вероятно, и изгнание нечистой силы .
— Мы уж позаботились , чтобы не обошлось без экзорцизма, — добавил отец Луи.
— Видишь ли , — объяснила Мадлен, — к тому времени я успела разочароваться в ритуале колокола, книги и свечи — анафеме, которая была пустым звуком, когда ее провозгласил нечистый священник, отлучая немого от церкви. Я думала, что, может быть, экзорцизм, если правильно исполнить этот обряд, если будет чистый священник… может быть, этот ритуал покажет мне путь. Путь в буквальном смысле — дорогу к смерти .
— Но ты его не увидела, — осмелилась прервать ее я, — и вновь разочаровалась.
— Конечно, разочаровалась, — сказал священник. — И стала еще злей… И не думай, ведьма, что я говорю о надутых губах или дурном настроении. Нет, когда Мадлен возбуждена , я уж не говорю — рассержена, об этом знают ветры всех четырех сторон света, и приливы, и парящие в небе облака…
— Довольно, Луи .
— Священник, изгонявший нечистую силу, — спросила я, желая услышать продолжение рассказа, — он был…
— Нечист , — сказала девушка-суккуб. — Он просто домогался сана епископа, а в его послужном списке экзорцизм отсутствовал. Стоило отцу Франсуа, красивому, надменному, преисполненному амбиций отцу Франсуа, приехать в А***, как я уже знала, что весь обряд обратится в фарс. Католицизму так свойственна театральность. Думаю, что, если церковному ритуалу присуща сила — а он, несомненно, ею обладает, — не следовало это демонстрировать в А***: экзорцизм неизбежно должен был превратиться в мошенничество, как все то, что совершалось…
— В деле Капо, — закончила я ее фразу.
— Да. И вот тогда я согласилась на его план , — она кивнула в сторону инкуба, — только тогда я разрешила ему делать все, что ему заблагорассудится, с этими женщинами. А что до отца Франсуа, то он был мой, целиком мой.
На лице Мадлен появилась неприятная улыбка: ее рот… ее улыбка возникала на совершенно неподвижных губах, говорила она не через рот, но через открытую, разорванную глотку (кровь высохла на ране, ставшей от этого лишь еще ужасней), и эти губы слегка дрожали, как струны фортепиано, когда она проговорила бесцветным голосом:
— И тогда отец Луи отвел душу на этих женщинах .
— Это случилось сразу после смерти их брата, если память мне не изменяет… — инкубу, несомненно, воспоминания доставляли удовольствие, — или когда обнаружили тело?
— В ту самую ночь , — сказала Мадлен. — Тебе некогда было ждать .
— Да, в ту же ночь, — сказал Луи. — Сестра Мария начала испытывать… дайте подумать, как она сказала во время слушания дела? Да, она начала испытывать «ночные искушения».
— Священник, этот отец Франсуа, тогда уже приехал? — спросила я. — А вы уже знали, что ничего не выйдет: обряд экзорцизма будет лишь пустым представлением?
— Меня интересовал сам ритуал, но да, когда в дело вмешался этот честолюбивый священник… Да, в тот самый день, как он появился в А***, мы с отцом Луи решили …
— Мы решили сделать попытку, — закончил отец Луи, — превратить все в представление еще до того, как этим займется отец Франсуа. И конечно, я начал с девушек…
— А сестра Сент-Коломб? — спросила я.
— Она была закована в кандалы, беспрестанно молилась и ожидала суда, исход которого был ясен заранее. Матери-настоятельнице было предъявлено обвинение двадцать восьмого октября, за трое суток до Хэллоуина, вашего ведьмовского праздника. В начале ноября были выслушаны показания свидетелей, и вскоре после этого состоялось слушание дела в парламенте Дижона, который без долгих проволочек признал сестру Сент-Коломб виновной в преступлениях против Бога и приговорил, по наущению отца Франсуа, к экзорцизму .