Книга Тьмы (сборник)
Шрифт:
Дверной звонок заставил их вздрогнуть. Тихий напрягся, сжимая руки на древке швабры, к которой был привязан утюг, Альбина втянула голову в плечи.
— Открыть? — тоненьким, слабым голоском спросила она.
— Чу-чу-чу… — зашипел на нее Тихий, взмахивая своим импровизированным оружием. — А если там констриктор?
— Но… — неуверенно начала Альбина. Ей хотелось сказать, что констриктор вряд ли стал бы нажимать на кнопку там, где дверь можно было высадить едва ли не одним достаточно сильным ударом, но от волнения
— Подождите, — наморщил клоунский лоб Тихий, — я сам взгляну…
Похоже, ему в голову пришла та же мысль, но и он не решался открыть дверь сразу. Осторожно, на цыпочках он подкрался к двери (спортивный костюм Рудольфа болтался на нем свободно, как тряпка) и приник к дверному глазку. Перед ним возникло искаженное выгнутым стеклом мужское лицо; за спиной звонившего стоял кто-то, различимый еще хуже.
— Кто там? — прикусила губу девушка.
«Только бы не Рудольф, — думала она, косясь на брошенную у кресла синюю пижаму, — он не поймет… Но кто это может быть? Ну и положеньице!»
— Не знаю, — приподнял брови Тихий, поворачиваясь к ней. — Посмотрите вы, только осторожно…
Альбина встала, от каждого шага сердце в ее груди екало. Лишь бы не он… Нет, наоборот, лучше он! Разве могла она лишиться его спокойного голоса, излучающего уверенность, его сильных массивных плеч, за которые можно было спрятаться? Как нужен он был ей сейчас — надежный, основательный, неизменный…
— Он! — выдохнула Альбина, отшатываясь от двери и одновременно потянувшись к замку.
— Стойте! — вскрикнул Тихий и тут же прикусил язык, поняв, что протестует против ее готовности открыть дверь не только из осторожности.
«Какое, собственно, я имею право на эту девушку? — спросил он себя, опуская голову к выкрашенному под дерево линолеуму. — Вот уж не думал, что буду ревновать первую встречную к первому встречному же мужчине… Не глупо ли это? Озверел, одичал я там без женского пола, не иначе…»
— Да? — замерла Альбина.
— Это ваш друг? — бросил на нее быстрый взгляд Тихий.
— Да, — не слишком уверенно отозвалась девушка. От нервного напряжения ее руки начали понемногу подрагивать. — Так я открою?
Она доверяла Тихому. Полностью и безоговорочно доверяла. И он это понимал, отчего болезненно поморщился, чувствуя, что будет большой подлостью этим доверием злоупотребить.
— Ладно… Но что, если он заражен? — тоже без особой твердости произнес он.
— Эй, есть кто-нибудь дома? — донесся из-за двери приятный голос, который вполне мог принадлежать актеру или диктору. — Откройте!
— Констрикторы не разговаривают, — не то Тихому, не то себе сказала Альбина, и дверь распахнулась.
— Ты?!
— Привет!
На какое-то мгновение все опасения оставили Альбину; два радостных взгляда встретились, две пары рук рефлекторно потянулись друг другу навстречу… и остановились на полдороги.
Рудольф увидел Тихого.
Альбина заметила журналистку.
Но не только на их лицах возникло вдруг изумление: Тихий вновь
— Вы?! Боже! — Эльвира отступила на шаг и неожиданно вцепилась Рудольфу в рукав. — Я же была на ваших похоронах!
Все четверо молчали, изучая друг друга.
— Господа, — кашлянул Рудольф. — Может, мы все-таки войдем? На лестнице стоять небезопасно.
— Да, вы правы, — подтвердил Тихий. — Так что вы, госпожа Светлая, говорили о моих похоронах?
При этих словах Альбина испуганно зажала рот руками. Теперь она уже не знала, кто здесь сумасшедший — Тихий, эта незнакомка или она сама.
Рудольф прошел в прихожую, едва ли не силой втаскивая за собой Эльвиру. Альбина этого не заметила — ее внимание было поглощено недавним спасителем.
— Этого не может быть, — зажмурилась и потрясла головой журналистка. Она быстро оправилась от шока, но все равно не могла поверить своим глазам. — Но я же…
— Тише, — жестом остановил ее Тихий. — Так вы, говорите, были на похоронах? Теперь я понимаю, насколько был наивен, надеясь, что за примерное поведение меня могут выпустить! Что ж, дорогая Э. Светлая, у меня будет к вам большая просьба: считайте, что перед вами не я. Не вспоминайте того человека, который, по вашим же словам, умер, — лучше представьте себе, что имеете дело с его двойником… или на худой конец братом-близнецом. Договорились? Если вдуматься, так это не так уж и далеко от истины — того человека и впрямь уже нет, и я первый бросил камень на его могилу, превратившись в Тихого… Теперь меня зовут так.
— Ничего не понимаю, — строгим голосом сказал Рудольф.
— Руди, — Альбина подошла и прижалась к его груди, — только не сердись… Этот человек спас мне жизнь, когда констрикторы напали на больницу… Ему больше некуда было идти, вот я и пригласила его к себе.
— Еще бы! — подтвердил Тихий. — Меня, оказывается, даже успели похоронить… Кстати, — он повернулся к журналистке, — это было почти сразу после того интервью или немного погодя? Да, и еще: я рад видеть вас живой и здоровой…
Эльвира скрипнула зубами, и Альбине удалось это услышать.
— Можно подумать, — отозвалась журналистка, — что вы ставите мне это в упрек. Ведь не я решаю, что можно печатать, а что нет… Тот материал зарубили, как и многие другие мои материалы.
— Я вас ни в чем не упрекаю, вы нормальная, здоровая молодая женщина, и не мне требовать от вас самоубийства, — развел он руками. — Я действительно рад, что вас пощадили.
Возможно, он говорил искренне, но самой Эльвире поверить в это было сложно: ей не составило большого труда догадаться, какова была судьба этого человека. Пусть в общих чертах, без подробностей, но она догадывалась, и от этого ей было еще более стыдно. Обычно в таких случаях Эльвира сердилась и на себя, и на весь мир, и обычно больше всего на тех, кто невольно являлся немым укором ее совести. Сейчас она должна была сердиться на Тихого, но гуляющая вокруг опасность и общее настроение не позволяли ей сделать этого.