Книга убийств
Шрифт:
— Слушайте, что, черт подери, случилось? Что она натворила?
— Может быть, ничего, — ответил Швинн и достал голубой конверт. — Или что-то сделали с ней.
Он снова разложил веером снимки и, вытянув вперед руку, протянул их Инголлсу.
— Что? — спросил Инголлс, не сдвинувшись с места. Затем: — Нет.
Совершенно спокойно, без какого бы то ни было выражения. Майло подумал: Ладно, это не она. Ложный след. Хорошо для него и плохо для нас. Итак, мы не продвинулись ни на шаг. Швинн оказался
Но Швинн не убирал фотографий, а Боуи Инголлс продолжал на них смотреть.
— Нет… — повторил Инголлс и попытался схватить снимки, впрочем, он не слишком старался, лишь с жалким видом к ним потянулся.
Швинн не выпускал фотографий из рук, и Инголлс, сжав голову руками, сделал шаг назад, словно хотел оказаться как можно дальше от страшных картин. Потом топнул ногой так сильно, что задрожали половицы.
И вдруг схватился за свой огромный живот и скорчился, словно у него начались колики, снова топнул и взвыл:
— Нет!!!
И опять завыл.
Швинн подождал немного, потом усадил его на диван и приказал Майло:
— Принеси ему успокоительного.
Майло удалось найти целую банку с пивом, он открыл ее и поднес к губам Инголлса, но тот лишь покачал головой:
— Нет, нет, нет. Уберите это от меня к чертовой матери.
Он живет в алкогольном тумане, но, погружаясь на самое дно, не желает использовать спиртное в качестве лекарства. Значит, какое-то достоинство у него все-таки еще есть, решил Майло.
Майло показалось, что они со Швинном молчат целую вечность. Швинн с непроницаемым лицом — Майло к такому уже успел привыкнуть. Может, даже получает удовольствие от происходящего?
Наконец Инголлс поднял голову.
— Где? — спросил он. — Кто?
Швинн вкратце рассказал ему, что произошло, тихо, спокойно. Инголлс время от времени стонал:
— Джейни, Джейни…
— Вы можете сообщить нам что-нибудь полезное? — спросил Швинн.
— Ничего. Что я могу рассказать… — Инголлс вздрогнул. Потом начал дрожать. Скрестил костлявые руки на груди. — Что… кто мог… о Господи… Джейни.
— Вспомните что-нибудь, — настаивал Швинн. — Пусть самые незначительные детали. Помогите нам.
— Что? Я не знаю… Она не… с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, она фактически от меня ушла, иногда приходила сюда, но потом исчезала. Говорила, чтобы я от нее отстал и не лез в ее дела. Понимаете, большую часть времени ее здесь не было.
— Она ночевала у друзей, — вставил Швинн. — У Мелинды и еще у кого-то.
— Наверное… о Господи, не могу поверить…
Глаза Инголлса наполнились слезами, и Швинн протянул ему свой белоснежный платок, в углу которого золотом была вышита монограмма «П.Ш.».
Его речи переполняли отчаяние и пессимизм, но он отдал накрахмаленный платок пьянице — чтобы сделать
— Помогите мне, — прошептал он Инголлсу. — Ради Джейни.
— Я бы с радостью… но я ничего не знаю. Она… мы с ней не разговаривали. С тех самых пор, как… она была моей малышкой, а потом вдруг больше не захотела и постоянно говорила, чтобы я от нее отвязался. Я, конечно, не идеальный отец, но ведь без меня Джейни пришлось бы… ей исполнилось тринадцать, и вдруг все вокруг надоело. Она надолго уходила из дома, а в школе всем было на нее наплевать. Джейни прогуливала уроки, и никто ни разу ко мне не пришел. Ни разу.
— А вы им звонили? Инголлс покачал головой:
— Зачем? Какой смысл разговаривать с людьми, которым ни до чего нет дела? Если бы я им позвонил, они бы обязательно напустили на меня полицию, а копы привязались бы… уж можете не сомневаться, нашли бы за что. Приписали бы плохое обращение с ребенком, да все что угодно. А я был занятым человеком. Работал… в студии «Парамаунт».
— Правда? — проговорил Швинн.
— Правда. В отделе рекламы. Передача информации.
— Джейни интересовалась кино?
— Не-ет, — протянул Инголлс. — Ее не интересовало ничего из того, чем я занимался.
— А что интересовало ее?
— Ничего. Шляться, и больше ничего.
— А ее подружка Мелинда? Если Джейни никогда не говорила вам, куда идет, почему вы знаете, что она была у Мелинды в пятницу вечером и ночью?
— Потому что я видел ее с Мелиндой в пятницу.
— Во сколько?
— Около шести. Я спал, а Джейни пришла взять кое-что из одежды, ну, я и проснулся. Но когда я сел на кровати, она уже шла к двери, и я выглянул в окно. — Он показал пальцем на крошечное окошко. — Я видел, как она уходила с Мелиндой.
— В какую сторону они пошли?
— Туда.
Инголлс показал на север.
Значит, они направились в сторону Сансет и дальше на бульвар Голливуд.
— С ними был еще кто-нибудь?
— Нет, никого.
— Они шли пешком или уехали на машине? — спросил Швинн.
— У Джейни нет прав. У меня есть машина, но она еле жива. Я бы ни за что… да ей она и не нужна. Джейни всюду добиралась на попутках. Я ее Предупреждал. В молодости, когда это было безопасно, я тоже часто пользовался попутками, но сейчас, когда столько… вы думаете, так все и произошло? Она подсела к какому-то, а он… о Господи…
Похоже, Инголлс не знает, что Джейни изнасиловали в городе. Если так, значит, он действительно давно потерял дочь.
— Что вы имели в виду, когда сказали «к какому-то»? — спросил Швинн.
— Ну… вы же понимаете, — простонал Инголлс. — Ее подобрал… кто-то чужой.
Снимки снова вернулись в конверт, но Швинн продолжал держать его в руках, а потом помахал им перед самым носом Инголлса.
— Я бы сказал, сэр, что такое мог сотворить только кто-то чужой. Если, конечно, у вас нет других предположений.