Книга убийств
Шрифт:
SANGRE DE LEON
Новое заведение. В прошлый раз, когда Майло здесь проезжал, тут находилась забегаловка, в которой подавали ирландские и индонезийские национальные блюда. До этого какое-то вьетнамское бистро, где работал знаменитый шеф-повар из Баварии, а финансировали его кинозвезды. Майло решил, что посетители бистро никогда не служили в армии.
А еще раньше появлялись и тут же умирали штук шесть заведений, в которых новые владельцы делали ремонт, устраивали торжественное открытие, получали обычные восторженные отзывы в «Лос-Анджелес мэгэзин» и «Базз», а через несколько месяцев закрывались.
Этот угол явно не приносит удачу.
«Sangre de Leon». Кровь льва. Аппетитно. Майло мог бы побиться об заклад, что это заведение тоже долго не продержится.
Он нашел темное местечко на Робертсон, остановился по диагонали от ресторана и выключил фары. После очередного ремонта здание выходило на улицу серой оштукатуренной стеной без окон, украшенной длинными лохмотьями какого-то растения, ужасно похожего на высохшие сорняки. Армия швейцаров в розовых курточках — все до одного очень симпатичные особы женского пола — охраняла парковку у входа в заведение. Весьма скромную парковку, которую полностью заняли семь «мерседесов».
Водитель «таун-кара» — огромный детина, почти такой же могучий, как охотники за головами Немерова — выскочил из машины и бросился открывать заднюю дверцу. Первым наружу выбрался толстый, с пухлыми щеками мужчина лет сорока с вьющимися редеющими волосами. Его лицо напоминало раскаленную докрасна вафельницу.
Майло сразу узнал Харви Коссака. С тех пор как его фотография появилась в газетах в последний раз, он довольно сильно прибавил в весе, но в остальном почти не изменился. Следом за ним появился тип повыше, с похожей на пулю бритой головой и усами, как у Фрэнка Заппы, свисающими до самого подбородка — братишка Бобо, но без гладко зачесанных назад блестящих волос. Молодящийся придурок средних лет? Голый череп как демонстративный протест? В любом случае он явно с удовольствием проводил время перед зеркалом.
Харви Коссак был в темном спортивного покроя пиджаке с плечиками, черной водолазке и черных слаксах. И в белых кроссовках — просто образец элегантности.
Бобо вырядился в коротенькую кожаную курточку, плотно облегающие джинсы, черную футболку и высокие черные сапоги. И еще черные очки. Кто-нибудь, вызовите «скорую» — у нас тут передозировка крутости.
Из «линкольна» появился третий пассажир, и шофер позволил ему самостоятельно закрыть за собой дверцу.
Номер Три был одет так, как принято в деловых кругах Лос-Анджелеса. Темный костюм, белая рубашка, самый обычный галстук и ботинки. Он оказался ниже братьев Коссаков: узкие плечи, сутулый, морщинистое, с вислыми щеками лицо, громадная плешь, хотя он не казался старше их. Крошечные овальные очечки и длинные светлые волосы, скрывающие воротник, противоречили образу делового человека.
Крошечные Очечки притормозил, когда Коссаки направились в ресторан — Харви уверенным твердым шагом, а Бобо, раскачиваясь и мотая головой в такт какой-то одному ему известной мелодии. Водитель вернулся в машину и начал пятиться назад, а Очечки прошел мимо розовых дамочек, которые засияли ослепительными улыбками, исполненными ожидания. «Таун-кар» развернулся на юг по Робертсон, проехал квартал и, погасив фары, остановился у тротуара.
Очечки, оглядываясь по сторонам, постоял еще несколько секунд на площадке перед рестораном. Он смотрел прямо на «таурус», но Майло не заметил, чтобы его обеспокоило присутствие здесь другой машины. Нет, этот тип нервничал просто так — дергал руками, вертел головой, что-то бормотал, на стекла его очков падал свет и вспыхивал яркими отблесками.
Глядя на него, Майло подумал, что Очечки ужасно похож на вороватого бухгалтера в день аудиторской проверки. В конце концов Очечки провел пальцем под воротником, расправил плечи и направился получать удовольствие от львиного гемоглобина.
За тридцать семь минут, что Майло просидел перед рестораном, больше никто не приехал поужинать. Когда одна из розовых девушек, так и не получивших чаевых, отошла от дверей и закурила, Майло выбрался из машины и направился к ней.
Девушка была великолепна: крошечная, рыжеволосая, с очень голубыми глазами, такими голубыми, что казалось, их сияние разгоняет ночной мрак. Лет двадцати. Она заметила Майло, но курить не перестала — черная сигарета с золотым фильтром. Неужели «Шерман»? Разве их еще выпускают?
Девушка подняла голову, когда Майло был уже в трех футах, и улыбнулась сквозь никотиновое облако, которое плыло у нее над головой в теплом ночном воздухе.
Она улыбнулась, потому что Майло держал в руках очередную взятку. Две двадцатки между указательным и большим пальцами плюс история о журналисте, который работает на себя. Сорок баксов, ровно в два раза больше, чем он заплатил пакистанцу на почте, но девушка — выяснилось, что ее зовут Вэл — была значительно симпатичнее. И разговаривать с ней тоже оказалось легче.
Через десять минут Майло вернулся в «таурус» и проехал мимо «таун-кара», в котором с открытым ртом спал шофер. Бритоголовый латиноамериканец. Рыженькая сообщила Майло, как зовут Очечки.
— А, так это Брэд. Он работает с мистером Коссаком и его братом.
— С мистером Коссаком?
— Мистер Харви Коссак. И его брат. — Голубые глазки показали на ресторан. — Он владеет этим заведением вместе с…
Последовало перечисление имен знаменитостей, и Майло сделал вид, что потрясен.
— Наверное, классное место.
— Было, когда открылось.
— А теперь — нет?
— Ну, вы же знаете, как это бывает, — сказала девушка и закатила глаза.
— А как тут кормят?
Симпатяшка с парковки улыбнулась, сделала затяжку и покачала головой:
— Откуда мне знать? Здесь сто баксов самое простое блюдо стоит. Может, смогу попробовать, когда получу свою первую большую роль. — Она грустно рассмеялась, а потом добавила: — Когда рак на горе свистнет.
Такая юная и такая циничная.
— Голливуд, — сказал Майло.
— Угу.
Вэл снова оглянулась. Остальные девушки слонялись без дела, некоторые курили. Наверное, чтобы не поправиться, подумал Майло. Любая из них могла легко устроиться куда-нибудь моделью.
Вэл заговорила совсем тихо, почти шепотом:
— Если по правде, я слышала, что кормят здесь отвратно.
— Так и название у заведения подходящее. «Львиная кровь».
— Да уж. Глупость, верно?
— А какая здесь кухня?
— Кажется, эфиопская. Или еще какая-то африканская. Ну и латиноамериканская, наверное. Не знаю, может, кубинская? Иногда они приглашают оркестр, и отсюда кажется, что играют кубинскую музыку. — Она повела бедрами и прищелкнула пальцами. — Я слышала, скоро им конец.