Книга вампиров
Шрифт:
Мало того, сегодня христианство в стороне оставляет вопрос о Творце, и часто (в том числе и по телевидению) высочайшие лица Православной Церкви Украины и России говорят, что Иисус Христос — не только наш Бог, но и Творец. Это противоречит тому, что сообщается в Библии, где Христос — Сын Творца, но хорошо соотносится с нашими местными представлениями, где вопрос Творца лучше вообще не затрагивать, так как о нем говорится в Ветхом Завете — как о Яхве, Боге народа Израилева. Творец, согласно Ветхому Завету (и Торе), потребовал от верующих в Него отдавать часть плоти (обрезание), и получается, что если мы не обрезаем себя, то не верим в Творца и в Ветхий Завет, чужды Ему. Потому и довольно неуклюжие попытки заменить Иисусом
Нетрудно увидеть, что эта концепция изначально шовинистическая. Конечно, каждый волен верить в свое, но если мы говорим о святых текстах, то справедливо желание читать и верить их изначальному варианту, а не искаженному. А изначальные варианты создают у нас большие проблемы. Закончу экскурс к основам Веры тем, что для человека думающего Вера нужна в своем виде законченном, не вызывающем вопросов. А тут вопросов столько, что все это видится запущенным. Теология уже давно отстала от реальной жизни и, увы, давно не понимает, что человек XXI века — это не человек средневековья.
Шаул ха-Тарси предпринимает ряд поездок по регионам Римской империи, где пропагандирует свое учение. Так Европа становится христианской.
Все это — история. Думаю, любому рядовому христианину уже не просто воспринимать эти исторические факты, так как они в какой-то мере кладут отпечаток на восприятие Веры. Но это не означает, что историю нужно прятать или искажать. Вера по определению имеет свою историю, и вот как раз ее лучшее знание предполагает и большее приближение к истокам — и сути Веры. Кроме того, для современного человека путь к Вере проходит через его знания и через его возможности размышлять и делать выводы. Если Церковь и дальше будет игнорировать все эти реалии — это прямой путь к забвению или, по крайней мере, к охлаждению Веры.
Но тут куда труднее рассмотреть вопрос о том, чем же обусловлен сам ТРИУМФ Веры, за короткое время ставшей религией миллионов?
Это только нам, с молоком матери впитавшим христианские ценности, все кажется само собой разумеющимся. Но как приобщались к Вере язычники? Чем она их привлекала?
Этот вопрос тем более важен, что сегодня в лоно христианства входят если не единицы новых людей, то незначительное количество. А тогда христианами стали очень быстро миллионы.
Думаю, дело тут в том, что «двигателем» христианства была не столько концепция о Жертве Христа, концепция сложная для понимания темных масс и приемлемая только для духовно развитого человека, сколько иное. Иное, и ставшее причиной распространения христианства.
Это — ИНОЕ — себя не показывало в среде евреев-христиан, так как там идеи Иисуса распространялись только и в связи с новой судьбой Израиля и народа Израилева (это было «двигателем»). Я потому подробно рассказал о реформе Шаула ха-Тарси, что именно он ввел это новое ИНОЕ в христианство.
Так вот это новое, придуманное апостолом Павлом (или творчески рожденное в процессе пропаганды идей у туземного населения), заключалось в том, что: если вы поверите в новую веру, то вы будете воскрешены в ближайшее время — как только вернется Иисус. А кто не поверит — не будет воскрешен. Языческие религии не давали такой перспективы, она была новой для язычников. А как раз история Иисуса Христа показывала, что это РЕАЛЬНО. Раз Он воскрес, Он в силах воскресить свою паству. Ошеломляющее известие о том, что можно избежать смерти и вернуться на землю во плоти, и стало главным и мощнейшим «двигателем» христианства.
Важная подробность: в поселениях евреев-христиан, противников реформы Шаула ха-Тарси и более древних, нет кладбищ в центре поселений. А у всех «туземных» христиан Европы они есть: то есть, именно учение апостола Павла заставляло людей не хоронить родных вне поселений (как это принято у всех обществ Человечества), а относить их в центр поселения — с уверенностью, что они сегодня или завтра все воскреснут,
Тут меня, кстати, удивляет еле дующее обстоятельство. Возможно, я что-то не увидел в текстах Библии, но нет в Библии конкретных указаний к тому, чтобы христиане непременно хоронили своих усопших в центре городов и сел, где их потому и легче будет воскресить вернувшемуся Иисусу,
Но одновременно во всех — подчеркиваю — во всех христианских (но не христианскоеврейских) поселениях всегда до XVII века усопших хоронили в центре поселения. Для археологов это — первый и главный признак того, что эти поселения являются христианскими.
Не исключаю, а видимо, это так и есть, сегодня перед нами совсем иные тексты Библии, чем те, что были перед христианами на заре Веры.
Археология показывает: вот город до христианства в IV веке, вот он после принятия христианства в том же веке. В чем разница? В одном главном: посреди города построен собор, а вокруг него — городское кладбище. Раньше кладбища подальше от города относили, а теперь хоронят всех в центре города.
Археологи говорят: те в городе, кто еще не стал христианами, с ужасом смотрят, как христиане волокут в центр города синие и зеленые трупы, распугивая людей. Там они их закапывают. Дикость. Но в этом и весь смысл христианства.
Эту антисанитарную практику запретили повсеместно в Европе только в эпоху Просвещения, когда сожительство кладбища и города стало опасным и невыносимым.
Филипп Арьес в знаменитой книге «Человек перед лицом смерти» (Philippe Aries «L'homme de-vant la mort») дает грандиозную картину изживания этой христианской традиции, не существовавшей никогда ни в одной другой религии мира. Уже к XIV веку во всех крупных городах Франции количество похороненных в центре города в десятки, а то и сотни раз превышало все живое население города. Власти постоянно мучались этой проблемой, изобретая меры по утилизации мертвых. Создавались братские могилы, где на десяти квадратных метрах помещали до 1500 трупов — штабелями.
Жители окрестных кварталов забрасывали городские власти жалобами. Все в доме пропиталось трупным запахом — мебель, одежда, даже еда. Окон не открыть — веет трупятиной. Детей из дому не выпустить — зараза вокруг. Этот трупный запах сопровождал жителей даже вне города, куда бы они выезжали, — настолько они им пропитались. Комиссии показали,
что эти районы, соседние с центром города, где находились кладбища, предрасположены к различным болезням, и тут редко кто доживал до старости. Что еще хуже — тут постоянно возникали страшные эпидемии, охватывавшие уже всю страну.
Путешественники, приезжавшие в Европу из арабских стран, с ужасом видели все это и удивлялись тому, насколько дика вера христиан, заставляющая их жить вместе с мертвецами. Со стороны все это для человека нового, думаю, действительно выглядело ужасно.
Как пишет Арьес, в XVTII веке общественное сознание в этом отношении сдвинулось с мертвой точки. В 1737 году парижский парламент предложил врачам обследовать городские кладбища — это первый в христианстве официальный демарш в этой области. Со стороны Церкви с идеей запрета христианского погребения у храмов выступил в 1745 году аббат Ш. Поре («Письма о погребении в церквах»). Вот его идеал: чистые, хорошо проветриваемые церкви, где чувствуется только запах ладана, а не чего-либо иного и где «не рискуешь сломать шею из-за неровности пола», постоянно перекладываемого могильщиками. Автор призывает вынести кладбища за городскую черту, дабы обеспечить в городах здоровый воздух и чистоту.