Книга воздуха и теней
Шрифт:
Было 9.30 утра, а на Восточном побережье полдень. Я узнал номер и позвонил. Женский голос. Нет, очень жаль, но Мэри Эванс скончалась. Недавно скончалась. Мою собеседницу зовут Шейла Маккоркл, они из той же церкви, что и мисс Эванс, — католической церкви, столпом которой в последнее время была Мэри. Миссис Маккоркл помогает приводить дом в порядок, и надо же, в нем так много старых вещей! Я говорю, что звоню из Лондона, из Англии, и это производит на нее впечатление. Я спрашиваю, распорядилась ли она имуществом мисс Эванс? Нет, пока нет. А в чем дело? Говорю, что я юрист семьи Брейсгедл и хотел бы осмотреть дом мисс Эванс на предмет того, нет ли каких-либо сохранившихся до наших дней важных памятных вещей. Возможно ли это? Возможно,
Надо полагать, это безумие — рассчитывать, будто такой дальний забег может что-то дать. Но, как говорил великий Ларошфуко, бывают ситуации столь отчаянные, что нужно отчасти сойти с ума, чтобы выбраться из них живым. Я позвонил Крозетти и велел ему быть готовым вылететь в Лондон по моему звонку, потому что у меня есть ниточка, ведущая в Штаты, куда я и направляюсь, и, если дело выгорит, мне понадобится свой человек в Англии. Последовала короткая пауза. Может, ему лучше остаться с Амалией? Я ответил, что у нас есть единственный шанс добраться до Объекта и, следовательно, это гораздо важнее для возвращения детей, чем сидеть в Цюрихе и утешать мою жену. Мы договорились, я отключился и позвонил нашему пилоту.
В шесть следующего утра я летел над Атлантикой. Ветер был попутный, и в семь с минутами мы сели в аэропорту Балтимор-Вашингтон. Три часа спустя нанятый мной «линкольн» остановился перед скромным белым каркасным домом под дубами и кизиловыми деревьями в Ньютоне, Мэриленд. Миссис Маккоркл оказалась дородной леди с простодушным открытым лицом, лет пятидесяти, в рабочей одежде, фартуке и перчатках. Внутри дома ощущалась атмосфера долгой жизни, перечеркнутой смертью. Повсюду стояли картонные коробки, и миссис Маккоркл героически пыталась отделить то, что годилось на продажу, от мусора. Мисс Эванс была, сказала она мне, старой девой (она использовала именно это слово, ныне редко употребляемое). Печальная история: когда-то у нее был жених, и он не вернулся с войны, а ее отец слишком долго жил, она заботилась о нем, да так и не вышла замуж, бедняжка. Да, по матери она Брейсгедл, католичка, конечно, из старинной семьи. Она рассказывала, что они перебрались в Америку в тысяча шестьсот семьдесят девятом на одном из католических кораблей лорда Балтимора. Она, похоже, считала, что вообще ничего не надо выбрасывать — вы только гляньте сюда! Словно все так и лежало тут с тысяча шестьсот восьмидесятого года! Чувствуйте себя свободно, смотрите, что хотите. Вон там рядом с камином — эти вещи, мне кажется, можно продать. По завещанию мисс Эванс все оставила церкви Святого Томаса, вот почему я здесь.
Сначала я проглядел коробку с книгами. Старая Дуэйская Библия: [95] ветхая кожа, внутри генеалогическое древо, восходящее к Роуз Брейсгедл, первой эмигрантке. Очевидно, Роуз вышла замуж уже в Америке, ее сыновья и дочери имели свои семьи, и исходная фамилия исчезла из регистрационных книг, но не из памяти, поскольку многие, отраженные на генеалогическом древе, носили родовое имя: Ричард Брейсгедл Клемент, Анна Брейсгедл Керри…
Я отложил старинную Библию в сторону и вновь зарылся в коробку.
95
Старая Дуэйская Библия — изданный в 1609–1610 годах во французском городе Дуэ английский перевод ветхозаветных текстов, выполненный Г. Мартином. (Прим. ред.)
Книга ин-кварто. Некогда рыжеватая телячья кожа почернела от времени, обложки и форзацы покрылись бурыми пятнами и вспучились от сырости, но все страницы на месте, переплет цел, и на переднем форзаце выцветшими коричневыми чернилами написано знакомым почерком: «Ричард Брейсгедл». Издание тысяча пятьсот девяносто восьмого года, отметил я, взглянув на первую страницу. Книга Бытия помечена крошечными отверстиями. На заднем форзаце той же рукой неровно нацарапаны четырнадцать строчек.
Я резко захлопнул книгу. Миссис Маккоркл оторвалась от своей разборки и спросила, нашел ли я то, что искал.
— Нашел. Вы знаете, что это такое?
— Вроде бы Библия.
— Да. Женевская Библия, тысяча пятьсот девяносто восьмого года. Она принадлежала Ричарду Брейсгедлу, предку вашей подруги.
— Правда? Она ценная?
— Ну да. Полагаю, за нее можно было бы выручить две с половиной тысячи долларов, если бы не повреждения. Не самый лучший экземпляр, и, конечно, именно это издание использовали практически все грамотные люди в Англии на протяжении около восьмидесяти лет, поэтому их не так уж мало.
— Господи! Два с половиной тысячи долларов! Прямо как в «Антикварных гастролях»! [96]
— Почти. Я готов прямо сейчас выписать вам чек на две тысячи пятьсот долларов. Это существенно больше того, что вы получите у книготорговца.
— Очень великодушно с вашей стороны, мистер Мишкин. Могу я вас угостить чем-нибудь?
Мы оба лучились улыбками.
— Извините, нет. Однако есть еще одна вещь, которую я ищу. О ней упоминается в старых семейных бумагах. Что-то вроде геодезического прибора, сделанного из меди?
96
«Антикварные гастроли» — популярная американская еженедельная телепрограмма; антиквары-профессионалы разъезжают по стране, оценивают старинные предметы. (Прим. перев.)
— Геодезического прибора? Вы имеете в виду штуки на треногах и с маленьким телескопом?
— Не обязательно. Этот, возможно, портативный, с ярд или чуть длиннее, несколько дюймов в поперечнике, типа большой линейки…
— Вы не это имеете в виду? — указала она.
Изобретение Ричарда Брейсгедла висело над каминной полкой. Оно мягко поблескивало, отполированное руками поколений его потомков по женской линии, целехонькое и готовое к употреблению.
А может быть, изготовленное умелыми руками выдающихся жуликов. И снова меня поразила сложность и изобретательность интриги. Была ли в нее вовлечена и мисс Эванс? Нашли ли они настоящего потомка Ричарда Брейсгедла или начали со старой леди, построив это мошенничество вокруг антикварного прибора и древней Библии, а потом уж «состряпали» подходящего предка? Даже такой мастер лжи, как я, не мог не восхититься точными, как часовой механизм, деталями дела.
В аэропорту Балтимор — Вашингтон я пошел в один из залов, предназначенных для состоятельных путешественников, и позвонил Крозетти в Цюрих. Рассказал о том, что только что купил, а потом с помощью компьютера отсканировал и послал ему по электронной почте строчки с форзаца Библии Брейсгедла. Он сказал, что пропустит их через ключ и решающую программу, а затем отправит результат мне. Я выпил кофе и слегка закусил, убив около часа. Потом он позвонил мне, и новости оказались не самые лучшие. Посланный мною текст не удалось взломать с помощью тех средств, что он применил в работе над шифрованными письмами.
— Зачем ему это понадобилось? — спросил я Крозетти. — У него уже имелся шифр, который невозможно взломать. Зачем что-то менять?
— Не знаю. Может, паранойя? Он имел дело с враждующими партиями Данбертона и Рочестера, и обе партии хотели заполучить то, что у него было, и обе располагали библейским шифром. Может, он хотел что-то утаить? Или уже плохо соображал.
О да, это я мог понять.
— Значит, здесь другая «решетка»?
— Не обязательно. Думаю, это бегущий ключ, базирующийся на каком-то другом тексте.