Книга Звезд
Шрифт:
— Завоевать? — спросила я. — А кто говорит о завоевании? — Это становилось интересным.
— Правитель. Божественный разум. Он использует людей в качестве машин фон Неймана, [1] чтобы заполнить ими как можно больше миров.
— В качестве чего? Он сразу набычился:
— Почему он не использует сами машины?
Об этом когда-то размышлял и Червь.
— А какой смысл заполнять вселенную всяким хламом? — спросил Йорп.
— Я думаю, нам нельзя жаловаться, — сказала Свите. — Если бы не было колоний, мы не были бы
1
Джон фон Нейман, американский математик, «крестный отец» компьютера. — Прим. переводчика.
Амброз был явно возбужден после столь долгого молчания. Он был как курица с запором, пытающаяся снести яйцо.
— Ключ к разгадке — это пространство-Ка, — сказал он. — Люди умирают. И у них есть Ка. Эти Ка могут быстро возвращаться сюда, чтобы выложить сведения о других мирах. Радиосвязь заняла бы при этом сотни лет. Тысячи! Пространство-Ка — это возможность осуществлять связь.
— Только одностороннюю, — сказал Марл. — Божественный разум не общается с себе подобными из других миров.
— Я много об этом думал, — сказал Амброз. — Полжизни, наверное! Итак, возьмем нас, обитателей моего мира. Возможно, из-за того, что мы не могли двигаться и из-за нашего способа коммуникации… мы подозреваем, что когда нас создавали, то взяли в качестве некоей модели для всех колоний. Каждый из нас — это отдельный внутренний мир, способный тем не менее выдвигать идеи и таким образом глубоко проникать в философскую сущность вещей. Старый Харваз Постигающий выдвинул эту теорию, и я работал над ней до самой смерти. Некоторые из нас поклялись, что будут хранить эту тайну до тех пор, пока не смогут свободно передвигаться и не найдут ответ.
— Продолжай, — сказала я. — Теперь ты можешь свободно передвигаться.
— Так вот, программа колонии похожа на… на строительство очень большого радиотелескопа, созданного из разума! Он как гигантская антенна, связывающая сотни световых лет.
— А что такое радиотелескоп? — поинтересовалась Лихэлли.
— Это машина, чтобы слушать все то, что находится очень далеко или произошло очень давно. Если у тебя есть два таких телескопа, связанных между собой, все слышно гораздо лучше. А теперь представь, что у тебя сотня таких приборов, размещенных на разных звездах… они не смогли бы принимать сигналы друг друга с помощью радиоволн из-за очень большого расстояния. Но представь, что ты создала бы свою машину из разума людей, которые были бы связаны между собой посредством пространства-Ка, и вот ты ее включаешь…
— А разве для этого не пришлось бы убить всех обитателей других миров? Ведь сначала они должны умереть? — спросила Свите.
— Да? — воскликнул Амброз. — В самом деле! Звезда, которая взрывается, освещает всю галактику в течение целого дня. А разве организмы, обитающие в сотнях миров, и чей разум мгновенно взрывается, освещают что-то еще? Что-то далекое? Вселенское?
— Продолжай, — поддержала я его.
— Так вот, я считаю — я даже уверен, — что когда Божественный разум создаст совершенную колонию, когда этих колоний будет достаточно…
Нас прервало появление
Их вожак подскочил к Марлу, вырвал перо из его птичьего наряда и в качестве трофея воткнул в свою ленту. Потом он принялся скакать и приплясывать вокруг нас, топая ногами и издавая победные вопли. Его приятели стали делать то же самое.
— Эй! — крикнул Марл, взвившись вверх, словно собирался взлететь.
Лихэлли тихонько взвизгнула. Йорп спрятался в свой бурнус. Амброз застыл неподвижно. Я вскочила на ноги:
— Что это вы делаете, парни? Прекратите! Мальчишки остановились. Их вожак уставился на
меня. У него были светлые волосы и проницательные голубые глаза на худом остром личике. В них стояло безумие. Он был высоким и нескладным, но я подумала, что смогу с ним справиться, учитывая мой вес.
Конечно, всех мне не одолеть, да и приятели Йорпа явно не годились для драки. Но с какой стати нам вообще драться? Мы же херувимы, взрослые люди. Впервые за все время пребывания в Идеме я почувствовала тревогу.
— Отлично, — спокойно сказал вожак мальчишек, — развлечемся немножко. В виде приветствия.
Я не обратила особого внимания, как он произнес слово «развлечемся»; он просто прорычал его.
Он сурово посмотрел на меня:
— Разве не должны мы наслаждаться счастьем пребывания в Идеме, милостью, обещанной нам Божественным разумом? Чем отблагодарить его за эту милость, как не став совершенными детьми, какими он нас и создал? Пока не начнется наша настоящая святая миссия!
Вот это да. Он же чокнутый.
Насмешливо поклонившись и ухмыляясь, он вернул Марлу его украденное перо так, что тот едва успел схватить его. Вся ватага разразилась хохотом и аплодисментами, но вожак, хлопнув в ладоши, заставил их замолчать; воцарилась тишина.
— Идем — это обещанная Истинная земля! — закричал мальчишка. Сердце у меня упало. Я слишком хорошо знала, кто говорит об Истинной земле. Не кто иной, как мои старые приятели, одержимые и злобные Сыновья Адама!
— Разве не мы самые любимые дети Божественного разума? — обратился мальчишка к своей компании. — Мы, кто боролся, пока большинство других миров тихо блаженствовали на его груди…
Я подумала, что в этом мальчишке было что-то странно знакомое…
— …со всем пылом, чтобы привлечь сторонников — и таким образом заслужить одобрение Божественного разума?
Или заставить его поверить, что Идем и есть предел всех мечтаний, тогда как на самом деле он всего лишь мелкая рыбешка в океане?
— Если бы я был таким же тяжелым, как раньше, — услышала я ворчание Йорпа из глубины бурнуса. Появилась его голова. — И если бы на мне была моя броня и четыре ноги… — Он присел на корточки. — Ты! — заревел он. — Как ты смеешь рассуждать о других мирах! Как ты смеешь вмешиваться в наш разговор! Да что ты вообще знаешь, размалеванный дикарь! — Он по-настоящему разъярился. Таким я его еще не видела; но можете мне поверить, я была от него в восторге!