Книги и когти. Том 1
Шрифт:
В итоге, Крис привык к Рэю, начал понемногу ему доверять, и они уже вдвоем защищали меня от нападок.
А Джин… Джин, как и я, постоянно жил во дворце – он сирота. Его отец, военный советник, погиб еще до его рождения в одном из военных столкновений, которые, увы, вопреки данным в буклетах, все же случались. Мать его, уж не знаю, была ли подневольной невестой, как моя мама, но страдания ее по мужу были настолько глубоки, что свели ее в могилу сразу после рождения сына, она успела только дать ему имя. У мальчика был и дом, и средства, которые принадлежали ему, как единственному наследнику, но их принял на сохранение Его Величество, благородно приютив сироту,
В день нашей первой встречи – осознанной первой встречи, так как видеться мы могли и раньше – мне было 5 лет. Чем меня обидел очередной сынок приближенных сейчас уже не вспомнить, в то время я уже нейтрально реагировала на большинство высказываний, которые мог выдать детский мозг. Факт в том, что я спряталась средь разросшихся розовых кустов – там вероятность найти меня кому-либо была минимальной.
Я даже не плакала, просто смотрела на свой хвост, который всю жизнь был неотделимой моей частью, думала, как много мне нужно отрезать, чтобы стать похожей на людей, и хочу ли я этого. Ну уши, ну хвост, ну мохнатые лапы вместо ступней, ну шерсть и когти на руках, которые мне всегда стачивали, чтобы я не навредила ни другим, ни себе. Ах да, еще глаза и форма носа… Но разве меня делает это какой-то неправильной? Да я мухи в жизни не обидела, а эти, «человеки» вечно практикуются на мне в остроумии, хамят и злорадствуют. Нет, не хочу быть на них похожей!
Послышавшийся за спиной шорох отвлек меня от своих мыслей. Мне даже оборачиваться не нужно было, чтобы понять, что это кто-то чужой пытается проникнуть в мое убежище. «Чужой» в моей классификации обозначало, что это не мама, не Крис и не Рэй, которые в тот момент были вместе на занятиях, и не няня, приставленная ко мне.
– Если ты пришёл оскорбить меня – можешь не утруждать себя, за тебя это сделали другие, – не оборачиваясь произнесла я, когда дыхание чужака было настолько близко, что он уже должен был видеть меня.
– А зачем мне оскорблять тебя? – вопрос, заданный звонким мальчишеским голосом, удивил меня. Обычно никто таким вопросом не задавался. Проверив наличие хвоста, который, как ни в чем не бывало, лежал рядом со мной на траве, немного импульсивно подергиваясь, я обернулась. Позади меня стоял мальчишка немногим старше меня, его светло-каштановые волосы спутались, вероятно, из-за того, что он пробирался сюда через сами заросли, не зная моей маленькой лазейки, сине-зеленые глаза смотрели с интересом, но без неприязни.
– Не знаю, все так делают, потому что я – зверолюд. Потому что я не такая, как они, вероятно, – неужели он не знает, кто я? Обычно родители объясняли своим детям, почему не стоит общаться со мной. Мой взгляд упал на кожаный браслет на его руке – на нем был серебряный герб, изображающий два перекрещенных меча над какой-то изящной хищной кошкой, стоящей на задних лапах. В геральдике я разбиралась не очень, но точно знала, что перекрещенные мечи на гербе означали то, что род был связан с военными советниками. Но детей военных советников я видела, они такие же, как остальные.
– А зверолюд – что-то плохое? – в ответ на этот вопрос я уставилась на него, как на умалишенного. Он что, существует не в этом мире? Разве, чтобы получить общественное порицание, обязательно нужно быть плохим?
– Нет, наверное, – я даже не знала, как отвечать на его вопрос.
– Тогда почему?
– Ну, – я совсем растерялась. Да я и сама была бы рада узнать – почему? – у меня есть хвост, – продемонстрировала я ему соответствующую часть тела, если он еще не успел заметить, хотя это было сложно – в процессе разговора он метался из стороны в сторону из-за моего волнения, – уши, лапы. И глаза – видишь какие, – я приблизила свое лицо к его, расширив глаза, так что они стали почти абсолютно круглыми.
– Ну и что? – казалось, мальчишка совсем не понимал причины, – у меня тоже есть уши и глаза, правда, не такие. Хвоста, правда, нет, – казалось, это обстоятельство его по-настоящему расстроило, – Но ты красивая, – я удивленно заморгала, отпрянув от него. Прежде все, увидев меня в первый раз, звали меня чудовищем, монстром, уродом, зверьем, страшилищем… Я не подавала вида, что меня это задевает, а задевало, и еще как, я ведь на тот момент – маленький детеныш, девочка, которой, несомненно, важно чувствовать себя красавицей, да и в зеркале я ничего мерзкого в своем облике не наблюдала. Красивой меня прежде называла только мама, брат иногда, но они не могли считаться авторитетными и непредвзятыми источниками в этом вопросе. Впервые кто-то посторонний назвал меня… красивой? От осознания этого по телу пробежали мурашки, а на глазах выступили слезы. Это было так… приятно! – Я что-то не так сказал? – перепугался мальчишка моих слез, – Ты только не плачь, пожалуйста, – он обезоружено поднял руки, не зная, как меня успокоить.
– Нет, ничего, – я смахнула слезы и улыбнулась, протянула ему руку, – Меня зовут Аянэ, а тебя как?
– Я – Джин, – его рука, которой он обхватил мою, была такой теплой, – Я никому больше не позволю обидеть тебя, – пылко добавил он. Детское обещание, которое он держал, пока имел возможность быть рядом. И, хоть у меня были уже защитники, я приняла его клятву с благодарностью.
Как давно это было…А я все еще помнила те ощущения маленькой себя, они наполняли меня таким не омрачаемым светом, верой в лучшее. Ведь я не ждала тогда подобного, смирилась, а вон как оно вышло.
Крис и Рэй были… крайне удивлены, если не сказать больше, когда увидели меня, весело болтающей с новым другом. Они, чувствуя свою ответственность за меня, устроили Джину допрос с пристрастием, который он с легкостью прошел. Парни тоже не поняли причины такой его неосведомленности, но решили не ворошить это дело. Позже мы связали это с тем, что он является сиротой, никто не вбивал ему в голову свое мировоззрение.
Как же давно я их не видела, как соскучилась! Шесть лет – шутка ли?
Пока я витала в своих мыслях, мы уже проехали главные ворота Эйла, и теперь ехали по мощенным камнем улочкам. Солнце только начало показывать свой огненный бок из-за моря, и большая часть улиц еще была погружена в утренние сумерки. Одна из королевских машин, которые всегда были украшены гербом королевской семьи, везла меня все дальше от свободы и все ближе к золотой клетке, которую для меня стал представлять дворец.
Автомобиль остановился прямо у мраморной лестницы, за трёхъярусным фонтаном белого кварца, вершину которого украшала фигура девушки-нимфы, прикрывающейся лишь тонким отрезом шелка.
Дорога была очень долгой и довольно утомительной. В этой проклятой машине я проделала путь из одного конца страны в другой. За все это время мы останавливались лишь несколько раз, чтобы провести ночь в большем или меньшем уюте и принять ванну, но даже в эти благословенные ночи мне не позволяли выходить из гостиницы, пристально за мной следя, так что смотреть на достопримечательности мне приходилось через окно движущегося автомобиля. Причины такой спешки мне, увы, не объяснили.