Книги отражений

Анненский Иннокентий Федорович

В сонорности л.

Влага

С лодки скользнуло весло.Ласково млеет прохлада.«Милый! Мой милый!» — Светло,Сладко от беглого взгляда.Лебедь уплыл в полумглу,Вдаль под Луною белея.Ластятся волны к веслу,Ластится к влаге лилея.Слухом невольно ловлю…Лепет зеркального лона.«Милый! Мой милый! Люблю!»Полночь глядит с небосклона. [309] (II. 189)

309

С

лодки скользнуло весло… — «Влага» (Бкс).

Вот несколько примеров перепевности:

Так созвучно, созвонно. [310] (II. 283)Узорно-играющий, тающий свет. [311] Тайное слышащих, дышащих строк. [312] (II. 107)Радостно-расширенные реки. [313] (II. 132)

310

Так созвучно, созвонно. — «В застенке» (Бкс).

311

Узорно-играющий, тающий свет… — «Мои песнопенья» (Бкс).

312

Тайное слышащих, дышащих строк. — «Молебен» (Гз).

313

Радостно-расширенные реки. — «И Да и Нет» (Гз).

цветок,отданный огненным пчелам. [314] (Тл. 207)

Бальмонт любит в синтаксисе отрывистую речь, как вообще в поэзии он любит переплески и измены.

Счастливый путь. Прозрачна даль.Закатный час еще далек. Быть может, близок.Нам не жаль. Горит и запад и восток. [315] (II. 57)

Или:

314

…цветок, отданный огненным пчелам… — «Безглагольная поэма» (Тл).

315

Счастливый путь. — «Дым» (Гз).

Назавтра бой. Поспешен бег минут.Все спят. Все спит. И пусть. Я — верный — тут.До завтра сном беспечно усладитесь.Но чу! Во тьме — чуть слышные шаги.Их тысячи. Все ближе. А! Враги!Товарищи! Товарищи! Проснитесь! [316] (II. 9)

Возьмите еще «Русалку», сплошь написанную короткими предложениями (II, 286), или во II томе пьесы на с. 32, 51, 151, 152. [317]

316

Назавтра бой. — «Крик часового» (Гз).

317

…пьесы на с. 32, 51, 151, 152. — «Среди камней», «Лесной пожар», «Светлый Герой», «Потухшие факелы» (все-Гз).

Выделенью коротких предложений соответствует у Бальмонта красивое выделение односложных слов в арсисе (пьесы: «Придорожные травы», «Отчего мне так душно?» — час, миг, шаг).

У Бальмонта довольно часты во фразе троения слов или речений с разными оттенками:

С радостным:

И утро вырастало для нас, для нас, для нас. [318] (II. 264)

Меланхолическим:

318

И утро вырастало… — «Черемуха» (Бкс).

И сердце простило, но сердце застыло,И плачет, и плачет, и плачет невольно.(из пьесы «Безглагольность», см. выше)

Мрачным:

Било полночь в наших думах,Было поздно, поздно, поздно. [319] (II. 281)

Ритмы Бальмонта заслуживали бы особого исследования. Я ограничусь несколькими замечаниями.

Наши учебники, а вслед за ними и журналисты, говоря о русском стихе, никак не выберутся из путаницы ямбов и хореев, которые в действительности, кроме окончания строки, встречаются в наших стихотворных строках очень редко. Например, почти весь «Евгений Онегин» написан 4-м пэоном.

319

Било полночь в наших думах… — «Поздно» (Бкс).

Бальмонт едва ли не первый показал силу первого пэона, как основного ритма пьесы, который дал возможность утилизировать сочетания четырехсложных слов с ударением на первом слоге.

Отданное стиснутым рукам,Судорожно бьющееся тело. [320] (II, 293)

Ср. «Придорожные травы».

Бальмонт дал нам первый почувствовать красоту полустиший, как это видно из следующего ритмического примера.

Волна бежит. Волна с волною слита.Волна с волною слита в одной мечте.Прильнув к скалам, они гремят сердито.Они гремят сердито: «Не те! Не те!»

320

Отданное стиснутым рукам… — «Мы с тобой сплетемся в забытьи…» (Бкс).

И в горьком сне волна волне шепнула.Волна волне шепнула: «В тебе — мечта».И плещут вновь: «Меня ты обманула!»«Меня ты обманула. И ты — не та!» [321]

Среди ритмических созданий Бальмонта меня очень заинтересовали его прерывистые строки «Болото» («Только любовь», с. 144 сл.) и «Старый дом» (Тл. 146 сл.). Ритмичность этих пьес не может быть сведена к нашим схемам: если отдельные строки и измеряются с некоторой натяжкой нашими ритмическими единицами, то объединение каждой из них можно искать разве в мелькании одного какого-нибудь ритмического типа: болото есть слово амфибрахическое, и амфибрахий лежит в основании ритма самой пьесы, причудливо перебиваясь третьими пэонами и анапестами.

321

Волна бежит… — «Волны». 7-я строка: «И плещут вновь…» (Бкс).

Слова старый дом — составляют кретик, а потому кретик есть основной размер самой пьесы, так озаглавленной.

Вот отрывки из поэмы «Болото».

На версты и версты шелестящая осока,Незабудки, кувшинки, кувшинки, камыши.Болото раскинулось властно и широко,Шепчутся стебли в изумрудной тиши.

Или:

О, как грустно шепчут камыши без счета,Шелестящими, шуршащими стеблями говорят.Болото, болото, ты мне нравишься, болото,Я верю, что божественен предсмертный взгляд. [322]

322

На версты и версты шелестящая осока… — «Болото» (Тл).

Пьеса «Болото», по-моему, ритмически символизирует зыбкость и затрудненность движенья по трясине: в стихах чувствуется тряска, соединенная с мучительным, засасывающим однообразием.

В «Старом доме» наблюдается еще большая разносоставность строк, чем в «Болоте». При этом удивительная унылость и мистический колорит придается пьесе, кажется, тем, что вся она состоит из мужских стихов, падающих как-то особенно тяжело и однообразно.

Кто в мертвую глубь враждебных зеркалКогда-то бросил безответный взгляд,Тот зеркалом скован, — и высокий залНаселен тенями, и люстры в нем горят.