Книжка для раков. Книжка для муравьев (сборник)
Шрифт:
Брат, который прежде подмечал в маленькой Кристиане самую невинную, самую нежную душу, немало был удивлен этим суровым обвинением, призвал сестру к терпению и обещал ей вскоре выяснить причину перерождения ее дочери.
Повод вскоре нашелся. Фрау Зельбстин, так звали мать Кристианы, принимала у себя компанию друзей, среди которых находился и ее брат.
Когда подали кофе, дети должны были подойти к фрау Зельбстин.
Их было трое. Двое из них были необычайно красивы, и во всей их внешности было что-то настолько приятное, что они обязательно должны были понравиться каждому, кто их видел. Они были смелыми и богаты мыслями, над которыми все смеялись,
«Какие прелестные дети!» – воскликнули гости, как только те вошли в комнату, и каждый расцеловал сестер Кристианы. Она же получила лишь пару холодных поцелуев, а затем ее оставили стоять в стороне. Других же девочек целовали и целовали, сажали себе на колени, расхваливали их наряд, банты, ленты на руках; с ними заводили беседу, а бедную маленькую Кристиану не замечали. Мать, в течение нескольких минут с величайшим удовольствием наблюдавшая эту комедию, начала расточать похвалу двум этим девочкам. «Такие потешные дети, этого я не могу вам даже передать. Только представьте себе, какую проделку вчера учинила Лотта! Я могла бы до упаду смеяться. А Луиза, вот ведь тоже пройдоха!»
Так мать болтала, наверное, полчаса. О маленькой же Кристиане вообще никто не думал. Она стояла в углу, будто вообще не имела отношения к дому. Она сконфуженно опустила глаза, разглядывала ногти на пальцах, теребила бант на своем фартуке – ее лицо окончательно искривилось, потому что она не могла этого больше выдержать, она выскочила из комнаты и довольно громко хлопнула дверью.
«Видишь, брат, – сказала мать, – какой ужасный ребенок?»
Но брат был вне себя от негодования. Его руки и ноги дрожали. Ему потребовалось удалиться в соседнюю комнату, где он опустился в кресло.
«Ну? – сказала мать, застав его в таком состоянии, – что это значит?»
Брат. О, оставь меня, жестокая мать!
Мать. Я? Жестокая?
Брат. Да, ты.
Мать. С кем же я жестокая?
Брат. Ты жестокая со своими детьми и особенно с бедной Кристианой.
Мать. Не понимаю, что это за болтовня. Объяснись четче! Разве это жестокость, что я не сразу приказала ее отлупить, чего она заслужила, когда хлопнула дверью?
Брат. Фи! Как может женщина, которая хочет быть раз-умной, говорить так необдуманно. Кристиана не такая красивая, как ее сестры, и тут она ничего поделать не может. Но вместо того чтобы подумать, какой ей подобрать костюм, который все же немного восполнит то, в чем ей отказала природа, ты заставляешь ее донашивать свои тряпки, а других детей увешиваешь сотнями бантиков, чтобы весь мир на них смотрел и не замечал Кристиану. Всем тем, что произносят те дети, даже если это совсем неумно, восхищаются и улыбаются. Вместо того чтобы одернуть посторонних людей, которые не знают
Разве ты не делаешь так, чтобы она тебя невзлюбила, чтобы она стала завидовать своим сестрам? А сестры! Короче говоря, я беру Кристиану к себе.
И он действительно это сделал. Прощаясь, он взял Кристиану с собой домой, и под его присмотром за несколько недель она стала самой хорошей и очаровательной девочкой.
1. У одной матери были три вещи, которыми она старалась запугать своих детей, – Боженька, отец и Серый Волк. Если дети друг с другом играли и подчас становились чуть шумными, то она грозила им кем-то из трех. Либо она говорила: «Тише, дети, Боженька накажет, он бросит вас в жаркую преисподнюю!» Либо: «Тише, Серый Волк придет!» Либо: «Вот придет отец и задаст вам такую порку, что свет милым не покажется».
Эффект от этого был таков, что дети одинаково невзлюбили Боженьку, отца и Серого Волка.
2. Когда отец наказывал маленькую Маргарет за ее своенравие, то она всякий раз бежала к матери и жаловалась на отца. Та ее жалела и говорила: «Какой злой отец, так бить бедного ребенка! Вот, Маргарет, тебе пфенниг, сходи и купи себе булочку». Разве удивительно, что маленькая Маргарет невзлюбила злого отца?
1. Одна милая супружеская чета всегда была настолько занята делами и предприятиями, что каждое мгновение, когда нужно было поговорить со своими детьми, считалось потерянным. Муж вел подсчеты, а жена все время строила планы, как им сохранить и преумножить свой скарб. Поэтому они всякий раз болезненно переживали, когда дети отрывали их от дел.
Тоскуя, младенец протянул свои ручонки, чтобы погладить щеки отца, но тот безучастно его оттолкнул. Улыбаясь, к нему подскочил со своей азбукой маленький Никлас и сказал: «Смотри, папа! Милая обезьянка держит в лапке яблочко!» – «Оставь меня в покое»! – получил он в ответ. Он подбежал к матери, и та его оттолкнула.
Тогда Никлас со своей книгой подошел к служанке, и та обошлась с ним лучше. Она порадовалась вместе с ним обезьянке, показала ему волка и зайчика и рассказала ему, как волк пожирает овечку и какой вкусный жареный заяц.
За это она и стала для него милой Марией, знавшей все его секреты и разделявшей все его радости.
Отец и мать могли уехать на три месяца, а он нисколько из-за этого не переживал. Но если Марии не было дома хоть день, то можно было услышать плач!
2. Маленький Людвиг получил от своего знакомого несколько растений левкоя и посадил их в цветочный горшок. Он привязался к ним всем своим сердцем. Утром первое, что он делал, – шел в сад, чтобы взглянуть на свои растеньица. Вечером он никогда не ложился спать, их не полив.
Однажды утром он пришел в сад, и – вот радость так радость! – один левкой расцвел, да к тому же махровый!
Захлопав в ладоши и несколько раз подскочив от радости, он побежал к отцу.
– Папа! Папа! Пошли со мной быстро в сад!