Книжка про Гришку
Шрифт:
Из колхозной конторы выскочил зоотехник. Крикнул:
– Эй вы, не хулиганьте!
– Мне вас жалко, приятель, - ответил ему конь Трактор и, оборотясь к Гришке, пояснил: - Именно этот молодой человек назвал меня так неумно.
– Трактор, за твою подрывную деятельность я распоряжусь не давать тебе сегодня овса. Посидишь на пустом сене.
Конь Трактор пожевал черными губами.
– Что касается справедливости, вам она неизвестна.
– Отвернувшись от зоотехника, он предложил Гришке застенчиво: - Хотите, я вас прокачу? Вы куда направляетесь?
– Я от художника иду, от Захара Петросовича.
– Художник мой друг. Он меня часто пишет. Красоту понимает... Вы не находите, что я красивый конь?
– спросил Трактор, смущаясь.
– Очень нахожу, - ответил Гришка.
– А как я на вас заберусь?
– Вы, если я не ошибаюсь, умеете немного летать?
Зоотехник на крыльце засмеялся.
– Ух, Трактор, с тобой не соскучишься. Ладно, получишь овес. Я на тебя не сержусь.
– А Гришке зоотехник сказал: - Залезай на забор, с забора - ему на спину. У него спина как платформа, можно по-турецки сидеть.
Гришка залез на коня с забора. Летать в виду зоотехника ему почему-то не захотелось, и вообще ему теперь не хотелось летать. Конь Трактор шел плавно. Возле старой кузницы остановился, понюхал крапиву.
– Здесь мормыши живут, - сказал он и пошел дальше.
– Иногда, когда мне удается подремать лежа, мормыши подходят и расчесывают мне гриву. Очень славные существа.
– А вы не могли бы меня познакомить с ними?
– спросил Гришка.
– К сожалению, невозможно. Мормыши не признают светских манер. Они могут сами предстать, а могут и не предстать. Очень самобытные существа. И очень деликатные.
– Враки!
– крикнул воробей Аполлон Мухолов пролетом.
Конь Трактор мчал по мягкой, нагревшейся за день дороге. Пробежал малиновый лес, черничное болото. Выскочил на выпас.
Коровы стояли сгрудившись. Громко ревели, трубили и стонали. Козел Розенкранц под кустом лежал и не обращал на их вопли никакого внимания.
– Изгородь сломана, - сказал конь тревожно.
– Наверное, коровы в клевер ходили. Оттого и ревут и стонут - объелись. Они помереть могут. Что вы, Григорий, такое дело...
ЕЩЕ ПОБЕГАЮТ И - СПОКОЙНО
– Эй, Розенкранц!
– крикнул Гришка.
– Что ж вы лежите?
– Не мешайте, - ответил козел.
– На них пираты напали.
– На кого?
– спросил Гришка, слезая с коня.
– На коров?
– При чем тут коровы? На путешественников!
– Козел нервно дрыгнул ногами, он книжку читал.
– Розенкранц, где пастух Спиридон Кузьмич?
– спросил конь Трактор. Почему вы один?
– На свадьбе. В деревне Городище. Его внучка туда замуж ушла.
– Вставайте!
– крикнул конь.
– Коров гонять нужно.
– Сейчас, главу дочитаю...
Козел вытянул шею по земле, дотянулся до куста незабудок и принялся их жевать, закатив глаза, - козлам перевоспитываться нелегко, это им дается не сразу. Бывают у них такие рецидивы.
Коровы ревели. В их глазах Гришка видел боль и страдание.
– Глупые вы, глупые, - говорил Гришка шепотом.
– Чего же вы клевер ели без меры, знаете, что нельзя.
– А вкусно, - сказал конь Трактор.
– Коровы как дети: пока не заболеют, будут вкусное кушать... Их обязательно и немедленно нужно гонять. Тогда организм справится... Смотрите, они уже ложатся! Ни в коем случае нельзя им давать ложиться. Розенкранц, коровы погибнут!
– А ему наплевать. Козел - он козел и есть, - сказал воробей Аполлон Мухолов пролетом.
– Козлы лишены чувства ответственности.
При этих словах козел Розенкранц подпрыгнул.
– Ах ты пернатая промокашка! Ах ты кошачья закуска!
– Не достав воробья рогами, козел бросился на коров.
С другой стороны на них скакал конь. Коровы поднялись с трудом. Они страдали... И побежали они, как бы перескакивая через свою боль, словно она была разбросана по земле.
– Живее!
– кричал Розенкранц.
– Кому говорят! Полундра! Свистать всех наверх! На абордаж!
Но одна корова лежала, не могла встать.
– Григорий, поднимайте ее всеми средствами!
– пробегая, скомандовал конь Трактор.
Гришка корову уговаривал. Гришка корову за хвост тянул.
Корова лежала. И закатывались коровьи глаза.
– Ее только палкой, - сказал Аполлон Мухолов пролетом.
– Иначе никак.
Гришка взял палку. Палка непривычно тянула руку. Он замахнулся на корову и почувствовал себя скверно.
– Корова, - сказал он, - пожалуйста, беги... Беги, ну, корова. Ударить Гришка не мог. За что ударять? Заметил Гришка в коровьих глазах такую отрешенную тоску, что чуть-чуть - и перейдет эта тоска в забытье. Вставай!
– крикнул Гришка.
– Вставай, тебе говорят! Вставай!
– крикнул Гришка, ударив корову палкой. Мысль у него в голове мелькнула: "Как же хирурги, они ведь тоже боль причиняют, спасая?.." Гришка зажмурился, огрел корову изо всей силы.
И еще...
И опять...
Корова смотрела на него почти с ненавистью.
Гришка опять зажмурился, чтобы не видеть, и еще ударил корову изо всей силы. Она поднялась тяжело. Выпрямила ноги, как бы Гришке назло, с большим усилием. Ноги ее дрожали.
Она постояла и пошла. Гришка гладил ее, пинал и плакал. Колотил палкой и орал не своим голосом. Потихоньку, усилие за усилием, шаг за шагом, побежала корова. Гришка вперед заскочил. Сквозь сизый слепой туман и упрямство проглядывала в коровьих глазах забота.
Гришка обрадовался.
– Ишь ты, Буренка... Давай, коровушка, двигай!
Конь и козел ловко гоняли стадо но кругу.
Внезапно нахлынула на Гришку радость, может быть, даже счастье. Но было оно такое, от которого не взлетишь, от которого люди садятся в уединении и устало молчат.
– Григорий, - сказал конь.
– Слетайте мигом за этим молодым человеком, зоотехником. Для чего он, спрашивается, науку прошел на колхозные деньги?
Гришка подпрыгнул и побежал.
Кочки мелькали, кусты хватали за волосы. Пыль набивалась в глаза.