Книжка с настроением
Шрифт:
Мне бы выплеснуть смело последний,
Недопитый глоток неудач,
Недосказанность буквами сгладить,
На бумаге признаться в любви,
Не сдержать острый приступ печали —
Быть собой, а не кем-то другим.
Дописать до конца, все до точки…
Прочитать и поджечь, и забыть…
И начать
Только как же душе не любить?
Жизни верь: она ведь учит лучше всяких книг. Гёте И.
Странно, наверно, не помнить, с чего начинается утро…
Яблочной свежестью сада была я на крыше в Китае;
Соком алоэ в аптечках кают Христофора Колумба;
Пеной взбиваемых сливок и брызгами яда кураре;
Горным цветком на вершине, вершиной под горной лавандой;
Жгучей крапивой и плодом с сухими, как лист, семенами.
Солью морской я лечила людей, не умеющих плавать;
Из элементов природных рождала системы сознаний;
Не волшебством добивалась чудес на зеленой планете.
Вазой была на столе я и крепким столом под той вазой;
Астрой на стебле ветвистом и веткой к окошку склоненной;
И колокольчиком звучным на радужной фенечке хиппи.
То уголек, то кострище в свирепую бурю несчастий;
И звездопад над мостами, и мост в запоздалую сказку;
Я миллион откровений, маяк кораблям и акулам.
Статуей в храме, я помню, ловила и якоря скрежет,
И якорями касалась заросших камней в тихой бухте.
Долго хранила в кармане печали всех загнанных в угол:
И королевы, и няньки, и рыцаря в ржавых доспехах…
Надежда
нет такого уголка, где бы глаз, упорно ищущий, не открыл,
в конце концов, какую-нибудь звезду.
Октав Фелье
Звали меня, и спешила рассветами яркими в помощь;
Длинными реками в море печали с собой уносила;
Тысячи раз повторяла я в бури маршрут Магеллана.
Лужей была в Колорадо и в луже жуком колорадским;
Мрущим как муха индейцем и мухой в тарелке Менданья.
Камнем мечети в Египте озябшим тепло отдавала;
Илом во время разлива питала голодные почвы;
И бедуином, и птицей в пустыне искала прохладу.
Ходом была шахматиста и шахматной партией жизни;
Солнцем на медной монете и медью, расплавленной солнцем.
Пламя в холодные ночи одной лишь искрой разжигала;
Звездами людям дарила мгновения тайных желаний;
Зрелищем огненных красок вселялась я в души китайцев.
Светом луны серебристой и слитком была из металла;
Бисером мелким на нитях и нитью на левом запястье.
Силой сменялась и болью, меня отрекались солдаты;
Запахом Родины снова входила в их черствые мысли;
Скоростью ветра при шторме взлетала и падала снегом.
Песней была материнской и матерью песен о главном;
Голубем белым на крыше и крышей с белеющим флагом.
(2012-2015)