Книжная лавка близ площади Этуаль. Сироты квартала Бельвилль
Шрифт:
Патош сказал негромко:
— Нужны пять мальчиков — постарше и посильнее. Возьмем лыжи, лопаты. Может быть, понадобится помощь.
Попробуем пробиться. Отель Лотарэ не отвечает. Телефонная станция тоже. На пашей станции говорят, что там прошли лавины...
— Мы едем немедленно,— прибавил Клеман.
Клоди первая очутилась рядом с ними:
— Я тоже поеду.
— Ты останешься с Анриетт,— рассеянно сказал, думая о другом, Патош.
— С ней останутся все наши. И Боболь и Брижит,— сказала девочка,— Я должна... Я вас прошу, возьмите меня...
И перед натиском ее решимости, ее воли, ее волнения они — двое взрослых мужчин — отступили.
— Хорошо. Едем,—кивнул Клеман.
40. ЛОТАРЭ
Радио в автобусе бормотало настойчиво и тревожно:
Центральная служба по изучению снежного покрова Сен-Мартэн д'Эр предупреждает всех туристов, водителей автомобилей, лыжн и ков: усиление облачной погоды, сопровождающееся снежными зан о сами и обвалами в горах. Выше уровня 1200 метров возможны лав и ны. В департаменте Изер шоссе труднопроходимо. Лыжные трассы временно опасны для спуска. В долине Романша наблюдаются сне ж ные обвалы...
И после небольшого перерыва снова:
Предупреждение туристам, водителям автомобилей, лыжникам...
С самого отъезда из Мулен Вьё никто не проронил ни слова. Они сидели в микроавтобусе республики, ссутулившись, тесно прижавшись друг к другу. У всех в ушах еще стоял тоскливый вой Казака, который никак не хотел примириться с тем, что Клоди оставляет его, не берет с собой. И этот вой, и беспрерывное бормотание радио невыразимо угнетало людей. В них все слабее мерцала надежда, все страшнее казалось то, что вот-вот должно обнаружиться. Встряхивались они только, когда надо было действовать, работать руками, трудиться изо всех сил: уже три раза приходилось поворачивать — искать объезды; уже несколько раз все пассажиры выскакивали из автобуса, брались за лопаты, расчищали заносы на дорогах. А как сложно было вести автобус в таких условиях — все невольно смотрели на серебряную голову Патоша, который сидел за рулем, не отрывая напряженного взгляда от шоссе. Но может быть, именно это напряжение отвлекало его от других страшных мыслей, заставляло думать только о дороге?
Уже смерклось. На обочине то и дело виднелись машины, не сумевшие пробиться дальше, брошенные водителями. Иногда на шоссе работали лопатами люди, видимо, добровольцы из ближних селений и городков. Промелькнул мост. Клоди вспомнила: здесь, за этим мостом, лежит прозрачное, темно-синее горное озеро. Сюда еще осенью возил ее вместе со старшими ребятами Патош полюбоваться видом снежных гор, отражающихся в озере. Тогда осенью они собирали на горных склонах душистые голубые кустики лаванды, а после в маленьком ресторанчике у озера ели мороженое. И как радовалась Мать, получив лаванду! Вместе с Боболь она раскладывала засушенные букетики по ящикам, где лежало чистое белье, и после тонко и нежно пахло это белье, сохраняя запах гор, солнца и прозрачных озер на всю зиму... Клоди внезапно ощутила этот запах — запах счастья, беспечности, легких дней в горных долинах. Как давно это было! Как немыслимо давно. Точно в какой-то прошлой жизни...
Ухудшение погоды может вызвать угрожающее движение сне ж ного покрова в районе Йоманша и Лотар»,— явственнее забормот а ло радио.
Патош свирепо выругался:
— Опять объезд!
Он стал медленно разворачиваться. Кто-то постучал в боковое стекло. Патош открыл дверцу, и в автобус вскочил весь вываленный в снегу высокий человек в стеганой куртке.
— Мы с ребятами узнали автобус республики,—сказал он торопливо.—Здесь очень много наших с завода «Рапид». Тоже работаем на завалах. Азнер, как узнал о том, что здесь ваши мальчики, сейчас же собрал добровольцев. Поезжайте по туннелю Галибье — мы расчистили подходы к нему. Через этот туннель добирались до Роман-ша и Лотарэ снегоочистители и отряды альпийских стрелков и жандармерия. Автобусы радио и телевидения тоже уже там — дают репортажи с места событий. Вот пронырливый народ, эти журналисты! — прибавил рабочий.— Только что-то случится — они уж тут как тут! И нипочем от них не отобьешься!
— Значит, и журналисты уже там?..— пробормотал Старый Старожил.
— Что с отелем Лотарэ? — нетерпеливо прервал его Патош.
Высокий заметно смутился.
— С отелем? — повторил он.— Так его ведь еще не откопали... Там идут самые главные работы...
В автобусе раздался какой-то странный звук — не то стон, не то всхлип. Все невольно опустили головы, не смея взглянуть ни на Патоша, ни друг на друга.
— Показывайте дорогу,—отрывисто сказал Патош.— Я никогда еще не ездил этим туннелем.
И снова в тяжелом молчании путь по узкому снежному коридору, где работали лопатами сотни людей. Машины, встречаясь, опасливо пятились до расчищенного места, где можно было разъехаться. Чем ближе подвигался автобус к туннелю, тем все больше людей и машин попадалось навстречу. Вот наконец и темное жерло туннеля. Патош включил фары, и в длинных острых лучах желтоватого света заискрились, заиграли опушенные инеем своды и стены. Гулко отозвался под сводами туннеля сигнал встречной машины, которая, очевидно, боялась, что автобус ее заденет.
Но вот впереди забрезжило что-то голубоватое. Автобус вынырнул наружу, и сразу облитые лучами сильных прожекторов перед путниками встали громады Лотарэ.
Три обнаженных скалистых пика венчали величественный амфитеатр, созданный самой природой. В обычное время фермы и канаты подъемников как пунктиры отмечали трассы от верхнего плато, лежащего над тремя пиками, до подножия гор. Но сейчас ни ферм, ни канатов не было видно даже в бинокль, захваченный Клеманом,— все покрывала сплошная масса снега. Путники поискали глазами легкие, яркие постройки двух горных шалэ на половине спуска и ниже — янтарно-желтый, такой веселый на вид домик отеля Лотарэ. Ничего. Ничего. Ничего не было ни на спуске, ни у подножия гор — только снег, снег, снег... На шоссе и кое-как расчищенных площадках у подножия сгрудились стада машин — легковых, уборочных, грузовых, санитарных с красными крестами на кузовах, автобусов радио и телевидения, обвитых толстыми черными проводами, полицейских, с мигающими вращающимися фонарями впереди.
Патош с трудом втиснул автобус в это стадо. Высокий рабочий куда-то убежал, но почти тотчас вернулся с седоусым Азнером — бригадиром завода «Рапид», старым приятелем Патоша. Азнер был запорошен снегом и мрачен. Он даже не поздоровался, только молча обнял Патоша и обратился к сидящим в автобусе:
— Вы все приехали очень кстати. Разбирайте ваши лопаты и давайте на северный склон. Там прошла самая большая лавина. Очень нужны люди — машинам туда не пройти. Приходится орудовать вручную...—Патошу он сказал: — Наверное, на тебя сейчас накинутся журналисты, они, кажется, уже пронюхали, что это автобус республики. Мы с ребятами постараемся тебя утащить от них поскорее на гору. Но, кто знает, не последуют ли они за тобой даже туда...
Путники высыпали из автобуса. Клоди уцепилась за рукав Клемана и не сводила глаз со снежной громады Лотарэ. Почти дневной ярко-голубой свет прожекторов, установленных во многих местах на горе и у подножия, вырывал из мрака работающие снегоочистители, копошащихся на склонах людей с лопатами, машины, толпы, облепившие машины внизу. Из микрофонов громко, на всю окрестность, раздавались команды руководителей сцаса-тельных служб:
— Снегоочистителю Эф Пэ тридцать восемь — передвинуться на участок пятый!