Книжная лавка близ площади Этуаль. Сироты квартала Бельвилль
Шрифт:
— О, черт, я не понимаю, откуда стреляют! — говорит Марсель, с трудом продвигаясь среди тумана. — Все время кажется, что палят и справа и слева.
Автомат бьет его по спине, он досадливо поправляет его.
— И мне тоже так кажется,— признается Даня.— Не разберешь.
На минуту они останавливаются, прислушиваются. Стрельба все ближе.
Частит пулемет, оглушительно взрываются то ли шашки, то ли гранаты.
— По-моему, вон за той скалой залегли фрицы,— неуверенно цедит Марсель.
Но как раз в это мгновение густые клочья тумана закрывают скалу, о которой он говорит. Опять все занавешено, и неизвестно, куда идти.
— Знаешь, кажется, папаша Рошан был прав, надо было нам отсидеться в «Замке Феи». А то подстрелят нас здесь свои же макизары.
У Марселя очень мрачный голос. И правда, не очень-то веселое дело погибнуть от пули товарищей, бесславно, ни за что, сложить голову в этом проклятом тумане, без пользы отдать жизнь.
И, как будто для того чтобы подтвердить слова Марселя, кругом начинают отвратительно посвистывать пули. Они свистят и падают совсем близко, некоторые ударяются о камни, и каменные брызги разлетаются во все стороны, грозя вонзиться в юношей.
— Ложись. — свирепо командует Даня.
Только что в разрыв тумана он увидел далеко внизу, на белой нитке шоссе, горящие грузовики. Черный дым клочьями подымался к горам. Даия показал Марселю грузовики.
— Немецкие машины! Я их сейчас же отличу! Это маки напали на бошей! — возбужденно воскликнул Марсель.— Только бы разошелся туман, тогда мы сразу разберемся, где наши. Может, сумеем им помочь! — И почти тотчас же радостно закричал: — Гляди, он расходится! Туман расходится!
В самом деле, кругом сразу посветлело, как на снимке, опущенном в проявитель. Стали отчетливо видны далекие и близкие горы, вьющиеся по ним дороги и шоссе внизу с горящими грузовиками. Грузовиков было два. Там, возле них, шло, по-видимому, настоящее сражение. Серо-зеленые фигурки немцев перебегали с места на место, прячась то за деревьями, то за горящими машинами. По немцам беспрерывно бил партизанский станковый пулемет. Очевидно, под защитой этого пулемета несколько партизан проскользнули к шоссе, подобрались к машинам и бросили не то гранаты, не то шашки. Даня и Марсель услышали мощный взрыв и увидели взлетевшие в воздух фигурки немцев.
Уцелевшие боши бросились к ближайшему леску по другую сторону шоссе. Стрельба то затихала, то вдруг возобновлялась с новой силой.
— Давай к тем вон кустам,— шепчет Даня. Он кивает на темные заросли ежевики неподалеку.
Когда лежишь вот так, на открытой всем выстрелам лужайке, тень кустов кажется спасительной. Они быстро и бесшумно ползут к ежевике. Почему-то совсем близкие кусты оказываются очень далекими. Десять метров. Двадцать. Двадцать пять... Они уже у самых колючих веток.
Даня приподымается. Марсель — тоже. В это мгновение кто-то рявкает на них из-за кустов:
— Хальт! Хенде хох!
Черное дуло автомата смотрит прямо на них.
— О, черт! Фрицы! — стоном вырывается у Марселя.
Даня молчит, лицо у нЬго мертвеет. Он подымает руки.
Из-за кустов показывается здоровенный детина в выгоревшем синем комбинезоне и пилотке. На его бородатой физиономии — злорадное торжество.
— Эй, Испанец, скорей сюда! Я держу двух бошей! — орет он с чистым провансальским выговором.—Скорее, а то как бы не удрали!
Первым опомнился Даня.
Не опуская из предосторожности рук (вдруг прихлопнет!), он обрушился на владельца автомата:
— Ты что, спятил? На своих уже кидаешься! Если сам не можешь .отличить маки от бошей, так бери с собой кого-нибудь поумнее!
— Он просто еще никогда настоящих бошей в глаза не видел! — подхватил насмешливо Марсель.— Еще не встречался, видать, с ними!
Детина в комбинезоне ошеломленно переводил взгляд с одного на другого, но автомата не опускал и по-преж-нему держал обоих партизан под прицелом.
— Что здесь происходит? — раздался недовольный голос, и рядом с детиной из-за кустов появился очень смуглый, тоже заросший бородой человек с крючковатым носом и недобрыми черными глазами.— В чем дело, Верзила?
— Ага, ты пришел, Испанец, это очень хорошо. Поможешь мне разобраться, — пробормотал Верзила,— Понимаешь, возвращаюсь я с операции, вдруг вижу — ползут по земле эти двое. Кому здесь ползти? Ну, думаю, что те боши, с грузовиков, которые удрали. Крикнул им, чтоб сдавались, навел на них автомат, а они орут, что из маки и чтоб я не смел стрелять. Вообще орут мне всякие мерзости,—прибавил жалобным тоном Верзила.
— Это еще надо проверить, из маки они или, может, просто шпионы,— сказал Испайец, зло оглядывая Даню и Марселя.—На мой взгляд, никакие они не маки! Вон как чистенько выбриты оба, какие франтики. Не похоже, что дерутся с бошами и живут в зарослях, как мы. Впрочем, мы все это сейчас выясним,—прибавил он угрожающим тоном.— Ваши документы!
— Нет у нас никаких документов, сам знаешь, если ты партизан. И нечего нам грозить,—сказал Даня.—Мы из отряда Байяра с поручением к вашему командиру. Приказано лично передать командиру Леметру.
Испанец все так же злобно покосился на него.
— Ага, с поручением к командиру? Даже имя его тебе известно? Тогда, может, скажешь и пароль?
— Пожалуйста! Пароль «Остап». Теперь ты скажи отзыв.
— «Овернь»,—пробормотал нехотя Испанец и переглянулся с Верзилой.
— Кажется, ребята не врут, они действительно из наших,— сказал тот, наконец-то опуская свой автомат, — Поведем их к командиру, пускай лично передадут ему, что приказано.
Испанец возмущенно проворчал:
— Как — к командиру?! Ты что, не слышал, что ли, что он ранен?! Там у него сейчас доктор Клозье. Он не велел никому беспокоить Леметра.
Что-то вдруг больно кольнуло Даню.
— Ваш командир ранен? Опасно? — поспешно спросил он.
— А тебе какая забота? Следи лучше за своим Байяром,— грубо отвечал Испанец.
— Ну что ты так взъелся на парня? — миролюбиво сказал Верзила. — Мы же все товарищи, все под пулями ходим, вот ему и беспокойно за нашего командира, тем более все партизаны кругом знают — командир он каких мало...— Он обратился к Дане: — Ранили его в ногу, а опасно или нет, еще неизвестно. Только сейчас привели к нему доктора.