Книжная лавка близ площади Этуаль
Шрифт:
– Ну, в чем дело?
– строго спрашивает она.
– Что вам здесь нужно?
Но тут второй бесшумно скатывается наземь. Он скатывается, как большой тряпичный узел. Товарищ успевает только поддержать его голову.
Внезапно Николь слышит топот. Бегут сюда. Сейчас будут здесь.
Николь рывком распахивает дверь. Толкает того, который на ногах:
– Живее! Тащи его!
Парень с необыкновенной готовностью подхватывает упавшего, пыхтит прямо в затылок Николь. Николь успевает задвинуть засов у двери, взлететь по лестнице, выпалить Жермен:
– Спрячь этих за стеллажами. Сейчас сюда явятся. Видимо, боши. Только, ради бога, не делай такое лицо! Будь покойна, я их отважу.
Она хватает с качалки халат, ерошит рукой свою темную короткую гривку. И, когда раздается требовательный, безостановочный звон старомодного колокольчика, медленно, словно нехотя, спускается по лестнице и громко шаркает своими "Последними в жизни".
– Ну что там еще? Кого нужно?
– спрашивает она зевая.
– Попрошу отворить. Комендантский патруль, - говорит за дверью корректный немецкий голос.
– Какой еще патруль?
– Николь чуть приоткрывает дверь, видит рукав запорошенной снегом офицерской шинели, говорит капризно: - Что за спешка, майор Борзиг? Почему вы приходите на ночь глядя? Я отложила вам эльзевир, как вы просили, но приходите за ним завтра. Мы с сестрой давно спим.
Дверь поддается под чужой сильной рукой, распахивается во всю ширь. Острый свет фонарика сверлит глаза Киколь. Немецкий офицер и два солдата видят растрепанную девочку-подростка с сонным, совсем детским лицом.
– Это вы - владелица книжного магазина?
– спрашивает офицер.
– Да. То есть мы обе - моя сестра Жермен Лавинь и я. А меня, мсье, зовут Николь Лавинь.
Николь в своем халате делает нечто вроде книксена. Офицеру, кажется, хочется улыбнуться: уж очень забавен этот переросток в халате. Однако он тут же вспоминает: только что у него из-под носа удрали два подозрительных субъекта.
– Вы с сестрой проживаете здесь же, при магазине?
– спрашивает он еще суше.
– Да, мсье.
– Придется осмотреть ваше помещение, - объявляет офицер.
– Есть у вас кто-нибудь посторонний в доме?
– Никого. Только я и сестра. Мы уже давно легли.
– Зелль, Брюкке, осмотреть лавку и жилые комнаты!
– командует офицер.
– Не забудьте ванную и прочее.
Николь делает приглашающий жест. На ее лице - полное радушие.
– Пожалуйста, входите, - говорит она.
– Только прошу вас, мсье, если можно, не будите сестру. Она такая нервная, даже майор Борзиг говорил, что...
Офицер настораживается:
– Вы знаете майора Борзига?
– Конечно, мсье. Майор - наш постоянный клиент. Он собирает старинные издания. И мы припасаем для него самое интересное из наших коллекций. Майор Борзиг бывает у нас в доме.
Офицер насупливается, раздумывает. Кажется, майор Борзиг какая-то персона в штабе. Кроме того, на днях командование еще раз повторило, что не следует восстанавливать французское население против немецкой армии. Ночной обыск в этой лавчонке будет завтра же известен в городе. А что, если там действительно никого не окажется, кроме этой девчонки и ее сестры? Солдаты, конечно, не удержатся, разболтают, сделают из своего командира посмешище для всей комендатуры...
Офицер напускает на себя самый суровый вид.
– Вы можете дать мне слово, что в доме, кроме вас и сестры, нет никого посторонних и что вы никому не открывали дверь?
– Что вы, мсье!
– пугается Николь.
– Да мы с сестрой, чуть стемнеет, запираемся вот на этот засов и носа не высовываем из нашей конурки! Мы обо большие трусихи, мсье, и вы даже представить себе не можете, как мы благодарны вам за то, что вы охраняете наш покой!
Немец пристально вглядывается в безмятежное личико. Что? Благодарит за охрану? Она в уме, эта девчонка? Или блаженная? Гм... кажется, говорит даже без насмешки?
Он козыряет:
– Отлично, мадемуазель. На первый раз поверю вам на честное слово и не стану осматривать ваше жилье. Зелль, Брюкке, марш!
Солдаты отворачивают от двери.
– Мсье, а кого вы ищете?
– спрашивает вдруг Николь.
– Ах, простите, я, кажется, задаю бестактный вопрос?
Офицер приостанавливается.
– Нам нечего скрывать, мадемуазель. Разыскиваем двух сбежавших типов, из которых один ранен. Уйти далеко они не могли.
Он снова козыряет и следует за солдатами.
– Спокойной ночи, мсье, - желает ему певучий голос девочки в халате.
Николь закладывает засов, стоит, прислушиваясь к удаляющемуся топоту.
Потом взбегает наверх.
– Так и знала: стоит и трясется!
– бросает она Жермен.
– Ну, где же наши гости?
– Как тебе удалось избавиться от бошей?
– спрашивает, трепеща, Жермен.
– Борзиг помог.
– Как, разве Борзиг вернулся?!
– еще больше пугается Жермен.
– Успокойся, его нет. Помогло его имя, - кратко объясняет Николь. Так куда же ты упрятала тех двоих?
– Они у нас в спальне. О Николь, я боюсь, что один умрет. Он весь в крови и без сознания. Боже, что мы тогда будем делать!
– Глупости! Он просто ранен, вот и все!
– отрезает Николь.
– Погоди, сейчас все выясним.
За четырьмя рядами широких стеллажей, сплошь уставленных старыми книгами, сохраняющими запах кожи и пергамента, - две жилые комнатки сестер: кухня, она же столовая, а при случае и кабинет, и крохотная спаленка.
Когда Николь вошла в спальню, ей в первое мгновение показалось, что комната пуста. Удивленная, она сделала еще шаг и тут, в узком пространстве между двумя деревянными кроватями, увидела обоих "гостей". Один недвижно распростерся на коврике, другой примостился тут же, на корточках, в напряженной и неестественной позе. Он был светловолос, мелкокудряв, с очень розовым и как будто припухшим лицом младенца. Затравленный, подозрительный взгляд его встретился со взглядом девушки.