Книжная лавка близ площади Этуаль
Шрифт:
– О, черт, я не понимаю, откуда стреляют!
– говорит Марсель, с трудом продвигаясь среди тумана.
– Все время кажется, что палят и справа и слева.
Автомат бьет его по спине, он досадливо поправляет его.
– И мне тоже так кажется, - признается Даня.
На минуту они останавливаются, прислушиваются. Стрельба все ближе.
Частит пулемет, оглушительно взрываются то ли шашки, то ли гранаты.
– По-моему, вон за той скалой залегли фрицы, - неуверенно цедит Марсель.
Но как раз в это мгновение густые клочья тумана закрывают скалу, о которой он говорит. Опять все занавешено, и неизвестно, куда идти.
– Знаешь, кажется, папаша Рошан был прав: надо было нам отсидеться в "Замке Феи". А то подстрелят нас здесь свои же маки!
У Марселя очень мрачный голос. И правда, не очень-то веселое дело погибнуть от пули товарищей, бесславно, ни за что, сложить голову в этом проклятом тумане.
И, как будто для того чтобы подтвердить его слова, кругом начинают отвратительно посвистывать пули. Они свистят и падают совсем близко, некоторые ударяются о камни, и каменные брызги разлетаются во все стороны, грозя вонзиться в юношей.
– Ложись!
– свирепо командует Даня.
Только что в разрыв тумана он увидел далеко внизу, на белой нитке шоссе, горящие грузовики. Черный дым клочьями подымался к горам. Даня показал Марселю грузовики.
– Немецкие машины! Я их сейчас же отличу! Это маки напали на бошей! возбужденно воскликнул Марсель.
– Только бы разошелся туман, тогда мы сразу разберемся, где наши. Может, сумеем им помочь!
– И почти тотчас же радостно закричал: - Гляди, он расходится! Туман расходится!
В самом деле, кругом сразу посветлело, как на снимке, опущенном в проявитель. Стали отчетливо видны далекие и близкие горы, вьющиеся по ним дороги и шоссе внизу с горящими грузовиками. Грузовиков было два. Там, возле них, шло, по-видимому, настоящее сражение. Серо-зеленые фигурки немцев перебегали с места на место, прячась то за деревьями, то за горящими машинами. По немцам беспрерывно бил партизанский станковый пулемет. Очевидно, под защитой этого пулемета несколько партизан проскользнули к шоссе, подобрались к машинам и бросили не то гранаты, не то шашки. Даня и Марсель услышали мощный взрыв и увидели взлетевшие в воздух фигурки немцев.
Уцелевшие боши бросились к ближайшему леску по другую сторону шоссе. Стрельба то затихала, то вдруг возобновлялась с новой силой.
– Давай к тем вон кустам, - шепчет Даня. Он кивает на темные заросли ежевики неподалеку.
Когда лежишь вот так, на открытой всем выстрелам лужайке, тень кустов кажется спасительной. Они быстро и бесшумно ползут к ежевике. Почему-то совсем близкие кусты оказываются очень далекими. Десять метров. Двадцать. Двадцать пять... Они уже у самых колючих веток.
Даня приподымается. Марсель - тоже. В это мгновение кто-то рявкает на них из-за кустов:
– Хальт! Хенде хох!
Черное дуло автомата смотрит прямо на них.
– О, черт! Фрицы!
– стоном вырывается у Марселя.
Даня молчит, лицо у него мертвеет. Он подымает руки.
Из-за кустов показывается здоровенный детина в выгоревшем синем комбинезоне и пилотке. На его бородатой физиономии - злорадное торжество.
– Эй, Испанец, скорей сюда! Я держу двух бошей!
– орет он с чистым провансальским выговором.
– Скорее, а то как бы не удрали!
Первым опомнился Даня.
Не опуская из предосторожности рук (вдруг прихлопнет!), он обрушился на владельца автомата:
– Ты что, спятил? На своих уже кидаешься! Если сам не можешь отличить маки от бошей, так бери с собой кого-нибудь поумнее!
– Он просто еще никогда настоящих бошей в глаза не видел!
– подхватил насмешливо Марсель.
– Еще не встречался, видать, с ними!
Детина в комбинезоне ошеломленно переводил взгляд с одного на другого, но автомата не опускал и по-прежнему держал обоих партизан под прицелом.
– Что здесь происходит?
– раздался недовольный голос, и рядом с детиной из-за кустов появился очень смуглый, тоже заросший бородой человек с крючковатым носом и недобрыми черными глазами.
– В чем дело, Верзила?
– Ага, ты пришел, Испанец, это очень хорошо. Поможешь мне разобраться, - пробормотал Верзила.
– Понимаешь, возвращаюсь я с операции, вдруг вижу - ползут по земле эти двое. Кому здесь ползти? Ну, думаю, это те боши, с грузовиков, которые удрали. Крикнул им, чтоб сдавались, навел на них автомат, а они орут, что из маки и чтоб я не смел стрелять. Вообще орут мне всякие мерзости, - прибавил жалобным тоном Верзила.
– Это еще надо проверить, из маки они или, может, просто шпионы, сказал Испанец, зло оглядывая Даню и Марселя.
– На мой взгляд, никакие они не маки! Вон как чистенько выбриты оба, какие франтики. Не похоже, что дерутся с бошами и живут в зарослях, как мы. Впрочем, мы все это сейчас выясним, - прибавил он угрожающим тоном.
– Ваши документы!
– Нет у нас никаких документов, сам знаешь, если ты партизан. И нечего нам грозить, - сказал Даня.
– Мы из отряда Байяра с поручением к вашему командиру. Приказано лично передать командиру Леметру.
Испанец все так же злобно покосился на него.
– Ага, с поручением к командиру? Даже имя его тебе известно? Тогда, может, скажешь и пароль?
– Пожалуйста! Пароль "Остап". Теперь ты скажи отзыв.
– "Овернь", - пробормотал нехотя Испанец и переглянулся с Верзилой.
– Кажется, ребята не врут, они действительно из наших, - сказал тот, наконец-то опуская свой автомат.
– Поведем их к командиру, пускай лично передадут ему, что приказано.
Испанец возмущенно проворчал: