Книжная лавка близ площади Этуаль
Шрифт:
– Ну, сдаетесь?
– закричал им издали старик.
Он уже давно распряг свою ленивую конягу и пустил ее пастись среди полянки, а сам сидел на пеньке и покуривал трубочку.
– Сдаемся! Сдаемся!
– закричал Марсель.
– Не знаю, как вы, друзья, а я умираю с голоду и мечтаю залезть в этот ваш "Замок Феи", чтоб соснуть.
– Если сдаетесь, идите сюда и смотрите, - сказал папаша Рошан.
Он поднялся, подошел к зарослям держидерева на краю поляны и раздвинул два куста, росшие у самой выступающей скалы. Открылась темная широкая
Внутри "Замка" было просторно, сухо и приятно пахло сухим листом. Большая охапка этого листа лежала у входа рядом с вязанкой хвороста.
– Ага, и постели приготовлены, и топливо есть! Запасливые ребята, знают, что им еще понадобится "Замок Феи"!
– заметил старик.
– Кому он может понадобиться?
– наивно спросил Даня.
– Как - кому? Маки, разумеется. Они же зимовали в пещерах. В здешних местах среди скал много тайников. Некоторые так хорошо запрятаны, что, если не знать, никто не отыщет.
И, продолжая рассказывать о таинственных местных пещерах, в которых, по преданиям, водятся феи и духи, папаша Рошан ловко и быстро сложил из сухих листьев три пышных тюфяка. Потом с сомнением поглядел на хворост.
– Стоило бы, конечно, развести огонек, подогреть утку, которую дала мне в дорогу дочка моя Мари, да опасаюсь: как бы не явились на огонек незваные гости.
– Конечно, не надо, не надо никакого огонька, папаша Рошан, поспешил сказать Марсель.
– Мы с вашей уткой прекрасно справимся и так... если... если, конечно, вы собирались нас угостить ею, - прибавил он смутившись.
Папаша Рошан засмеялся, увидев его покрасневшее лицо.
– У нас по-здешнему говорят: "Утка, мол, глупая птица - на двоих мало, а на одного стыдно". Значит, будем делить ее на троих.
– И он отправился вынимать из тележки свое угощение.
Кроме утки, в тележке нашлись круглый пшеничный хлеб, большая, оплетенная соломой бутыль легкого вина и кусок масла, которого партизаны давненько-таки не пробовали. А у Дани и Марселя были с собой сухие галеты, сыр и немного чернослива. Все это, сложенное вместе, составило такой превосходный ужин, что, по словам Марселя, который до войны ездил с родителями в Париж, даже в самом дорогом ресторане "Максим" им не подали бы ничего вкуснее.
Они сидели на теплых, нагретых солнцем камнях у входа в пещеру. Темный купол неба над головой, сияние тихих звезд... Чуть слышно попискивали, устраиваясь на ночь, птицы, начинали петь первые цикады, и под ногами шелестели невидимые насекомые. Несуществующей, далекой казалась в эту ночь война, и, кладя рядом со своим лиственным тюфяком пистолет, Даня невольно подумал, что здесь, в пещере, это самая диковинная и какая-то на редкость неуместная вещь. "Замок Феи Снов"... "Феи Снов"..." думал он, засыпая.
Он уснул мгновенно и так же мгновенно проснулся от глухих далеких ударов. Что это - гром, обвалы в горах? Он приподнялся: в щели чуть серело небо - был самый ранний час рассвета, солнце еще пряталось
В горах то грохотало, то неравномерно хлопало, точно сказочный гигант пастух пробовал такой же гигантский кнут.
– Гроза?
– ни к кому не обращаясь, спросил Марсель.
– Если гроза, то далеко отсюда. Сюда она не скоро придет.
Старик повернулся, и листья под ним зашуршали.
– Ошибся, дружок, не гроза это.
– Папаша Рошан говорил точно сквозь зубы, и Даня увидел в темноте пещеры красный огонь его трубки.
– Это взрывы, стрельба. Я старый солдат, меня не обманешь. Кидают гранаты, толовые шашки. Стреляют. А кто стреляет и в кого, сказать нетрудно.
– Маки?
– бросил Даня.
– Да. Видно, пока я гулял на свадьбе, наши ребята схлестнулись с бошами.
Папаша Рошан проворно выбрался из пещеры. За ним последовали оба партизана. Чуть розовело над горами небо там, где должно было появиться солнце, а кругом все было затянуто молочным туманом, и с травы свисали крупные капли росы. Теперь сквозь взрывы уже ясно слышалось татаканье пулемета и ружейная пальба.
Старик привел Мими и начал поспешно запрягать ее в тележку. Он был мрачен и старался не смотреть на обоих юношей. Даня и Марсель тоже молча помогали ему. Когда лошадь была впряжена, папаша Рошан поманил к себе партизан:
– Вот что, ребята, если вы уж непременно решили добраться до здешних ваших дружков, придется вам дальше топать на своих на двоих. Они, конечно, там, где сейчас вся эта заваруха, в горах. Только я лично советовал бы вам переждать здесь, в пещере, или, скажем, у меня на чердаке. А мне надо поспешить к моей старухе, ведь я оставил ее на соседку, она у меня совсем беспомощная... Так что решайте, ребята, пока я еще не уехал.
Марсель и Даня переглянулись.
– Спасибо, папаша Рошан, мы решили идти, - сказал Даня.
– Ну, как знаете, как знаете, ребята, - забормотал старик.
– Может, это и правильно. Я в ваши годы тоже, наверно, побежал бы туда, где бьются мои товарищи, а теперь... Так помните: в случае чего, на ферме папаши Рошан всегда найдется для вас угол и кусок хлеба с маслом.
– Спасибо, папаша Рошан, - сказал и Марсель.
Мими уже тронулась резвой рысцой - почуяла, что близко дом, да и тележка стала намного легче.
13. КОМАНДИР ЛЕМЕТР
Два партизана снова одни среди гор. Нет, впрочем, не одни, потому что горы кругом живут, горы говорят голосами автоматов, пулеметов и гранат, горы откликаются многоголосым эхом, они плотно, густо заселены в этот туманный рассветный час. Молочные реки тумана наполнили все выемки и впадины, растеклись по оврагам и долинам, залили скалы и каменистые холмы. В этой белой реке нетрудно заблудиться, утонуть, потерять друг друга. Тем более, что разобрать, где выстрелы, а где эхо, почти невозможно.