Книжная лавка

Маклей Крейг

Вскидываю брови, одновременно изображая восторг и совершенно искренне удивляясь. Раньше Эбенезер ни разу не упоминал при мне о своей жене. До сегодняшнего дня даже имени ее не знал.

— Надо же, — произношу я. — Значит, она играла на сцене? А на телевидении снималась?

— Сам понимаешь, телевидение тогда было не так развито, возможностей попасть туда было меньше. Но Виола была постоянно занята в спектаклях. А когда не играла на сцене, репетировала, готовилась к выходу. Однажды ей предложили роль в кино. Не главную, естественно, но это могло стать поворотным моментом

в карьере. Виола должна была сыграть жену мошенника, укравшего деньги у страховой компании. Но — что за горькая ирония! — во время медицинского осмотра, который Виола проходила как раз для получения страховки, у нее обнаружили опухоль.

— Господи, какой ужас! Соболезную.

— Я не видел многих ее спектаклей. Признаюсь, когда был моложе, считал актерство чем-то несерьезным, легкомысленным. Теперь от всей души раскаиваюсь в своем заблуждении.

— А я вообще ни разу не видел, как Леа играет, — отвечаю я. — Конечно, помогал ей репетировать дома, но это не одно и то же. Леа пришлось уйти из театра, когда ей дали роль в сериале. Кстати, недавно звонил ее агент, сказал, что рекламный ролик начнут показывать на выходных.

Эбенезер обводит взглядом кабинет, все эти горы отчетов, резюме и прочей макулатуры, включая распечатки Данте с медицинских сайтов. Эбенезер берет в руки первоначальный вариант романа «По версии Барни». Раньше издательства рассылали эти штуки магазинам, чтобы те заранее узнавали о новинках. Первоначальные варианты представляют собой корректуру в гранках, причем со всеми грамматическими ляпами и ошибками форматирования. Теперь их редко кто рассылает — гораздо дешевле и проще отправить текст в электронном виде. А еще лучше — вообще ничего не отправлять.

— Значительная часть моей жизни связана с книгами, — произносит Эбенезер. — Сначала преподавал литературу, теперь продаю ее. Иногда вымыслы бывают завлекательны. Но жизнь — не роман. Не вульгарный детектив с тайнами и приключениями, не слезливая любовная история с обязательным счастливым концом, не сказка с королевскими замками, феями и чудовищами.

— Чистых жанров в жизни не бывает, — возражаю я, — зато смешений — сколько угодно. Например, начинается день с чего-то тихого и семейного в духе Кеннета Грэма, а потом выходишь не на той станции метро, попадаешь в трущобы, встречаешь наркоманов, и начинается типичный Филип К. Дик. Или еще хуже — можно наткнуться на ужасы в стиле Клайва Баркера.

— Слишком увлекаться чужими историями вредно, — продолжает Эбенезер. — Можно на всю жизнь остаться зрителем и так и не создать свою собственную.

Что он несет? Эбенезер смотрит в пространство задумчивым, невидящим взглядом. О чем он жалеет — что зря тратил время в нашем магазине? Что столько лет проработал учителем? Или просто разыгрывает передо мной сцену в стиле своего любимого «Вишневого сада»? Понятия не имею.

— Хотите услышать, что я на самом деле обо всем этом думаю? Только с уговором — за последствия не отвечаю.

Эбенезер отвлекается от раздумий:

— Мм? Да-да, конечно.

— Не дайте ей уйти.

Эбенезер вспыхивает, как мак. В глазах полная растерянность.

— Что?.. Э-э… но…

Теперь я сказал все, что хотел. Встаю и молча покидаю кабинет.

Глава 29

После работы отправляюсь прямиком в «Фальстафф». Майки сидит за стойкой и играет с новеньким айпадом. Думал, смотрит ирландские программы, но нет — читает канадскую газету.

— Ни хрена себе! — со свойственной ему прямотой восклицает Майки, когда я усаживаюсь с другой стороны стойки и заказываю пинту «Крепкого Джека».

— Что случилось?

Майки пытается повернуть планшетник так, чтобы я тоже мог видеть текст, но тот из любого положения упорно продолжает подстраиваться под угол зрения хозяина. В конце концов приходится взять чудо техники у Майки из рук. Читаю заголовок — «„Умекс“ уничтожает конкурентов».

Вот черт.

Быстро проглядываю статью. Нахожу свои комментарии в девятом абзаце. Боже, неужели я правда такое сказал? «Умекс» и Мод от комментариев воздержались. Несколько человек, названные «постоянными покупателями», сравнивают представителей компании с «ненасытными стервятниками» и утверждают, что те «пали настолько низко, что не заслуживают даже презрения». Обнаруживаю цитаты еще двух анонимных сотрудников магазина. Один охарактеризовал поведение «Умекса» непечатным словом (явно Уиллард), другой считает их «оппортунистической группировкой беспринципных авантюристов» (или Себастьян, или опять Эбенезер).

Все, плакала наша политика замалчивания.

Майки протягивает мне «Джека»:

— Подарок от заведения.

— Э-э… за что?

Майки лишь отмахивается.

— Мы, ирландцы, всю жизнь против разных гадов воюем. Сегодня ты, парень, стал почетным ирландцем.

Отпиваю глоток.

— Спасибо, Майки. Очень любезно с твоей стороны, что угощаешь бесплатно. Скоро вообще не смогу себе позволить в паб ходить.

— В моих родных краях есть поговорка, — отвечает Майки. — Пусть лучше тебе надерут задницу в драке, чем тебя за нее ухватит горилла, когда будешь спасаться бегством через лес.

— У вас в лесах гориллы водятся?

— Я гражданин мира, — гордо сообщает Майки. — Ну, не гориллы, так англичане, какая разница? Слушай, а где твоя-то?

— На съемках. Ей дали роль в сериале «Королевская охота».

Майки округляет глаза.

— Это где заговорщики королеву прикончить хотят?

— Нет, премьер-министра. Хотя, если подумать, к твоему варианту это название больше подходит.

— Понятно. А я-то думал… Хорошая она деваха. Леа, конечно, не королева. Не люблю ихнюю породу.

— Да, мне с Леа повезло, — киваю я.

Если бы еще почаще с ней видеться…

— Вчера вечером заходила…

Чего?!

— Чего?!

— Ага, — невозмутимо подтверждает Майки, забирая обратно айпад. — С каким-то блондинистым мужиком, в костюме. Вон за тем столиком сидели, в углу.

Это еще что за новости? Какой блондинистый мужик? Неужели Джереми? Понятия не имею, как он выглядит, ни разу не видел. Единственное, что мне точно известно, — вчера у Леа были ночные съемки. Но если она пришла сюда…