Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России?
Шрифт:
С.З.: Эпоха лозунгов осталась в прошлом?
А.А.: Ты имеешь право читать.
Е.Г.: Да. А ты имеешь право это говорить. Если мы хотим, чтобы читали, надо что-то придумать, чтобы читателю было увлекательно. Например, в 2014 году вся страна отмечала 200-летие со дня рождения М.Ю. Лермонтова – не самого простого и не самого понятого поэта и писателя. В школе мы все учили «Белеет парус одинокий» или читали «Смерть поэта». На этом знакомство с творчеством М.Ю. Лермонтова заканчивалось. И в юбилейный год мы с коллегами задумались: как сделать так, чтобы кто-нибудь захотел открыть «Маскарад», чтобы сюжет, мотивация персонажей этой книги стали понятнее современному человеку, чтобы ему было увлекательно соприкоснуться с той эпохой? И мы обратились в место, где по старинным рецептам производится коломенская пастила, с просьбой создать вот такую коробочку. Когда спрашиваешь, что
Александр Архангельский, Светлана Зорина и Екатерина Гениева, запись «Диалогов», 2014 год
Я не думала, что это вызовет такой интерес. Но огромное количество таких коробочек заказало ЮНЕСКО, чтобы продвигать творчество М.Ю. Лермонтова на международном уровне. Конечно, это игрушка. Ну а что плохого в игрушке, если она может зацепить? Научить никого ничему нельзя, это точка зрения Анатоля Франса. Нужно найти ключик к сознанию человека, повернуть его, и тогда, возможно, он откроет и прочитает «Маскарад». Наш проект – это приглашение к чтению.
Я вспомнила мечту Иосифа Бродского о поэзии в метро: закидаем нью-йоркское метро дешевыми изданиями поэзии – глядишь, кто-то откроет и прочитает. А для премии «Русский Букер», когда ее курировала компания, поставлявшая элитный алкоголь, Лев Рубинштейн предлагал на оборотной стороне этикетки водки «Smirnoff» давать цитаты произведений лауреатов букеровской премии, что, вероятно, работало бы в стране, где создан текст «Москва – Петушки».
В связи с этим любопытно, что наш проект – один из тиражей «Маскарада» Лермонтова и «Бури» Шекспира – поддержала сеть ресторанов «Кофемания». Такой вот грамотный владелец, который понимает, что если в его кофейнях будет какая-то параллель с Лермонтовым и Шекспиром, то будет неплохо. Они нам испекли торт весом сорок с лишним килограммов, полностью воспроизведя обложку пьесы «Буря». И на презентации Филиппенко замечательно представил моноспектакль «Буря», а потом мы «съели» Шекспира.
Государство и чтение
С.З.: Думаю, что роль государства в поддержке такого рода проектов на общенациональном уровне должна быть более значимой. Хорошие результаты государственной поддержки книги и чтения мы видим на примере европейских стран, в частности Франции. Екатерина Юрьевна, вы любите повторять одну мысль, которая мне очень близка: «Должны быть политическая воля и личности, способные ее реализовать». Есть ли у нас сегодня эти необходимые условия? И что именно может и должно делать российское государство в этом вопросе?
А.А.: Я бы начал с того, в чем государство должно перестать мешать. Несомненно, роковым для российского книжного бизнеса стало решение 2002 года о введении НДС на книги. У меня была возможность тогда же задать этот вопрос В.В. Путину с попыткой объяснить, что этого нельзя было делать ни в коем случае, поскольку это решение толкает книжный бизнес к укрупнению. Что и произошло в итоге. Он посмотрел на меня такими добрыми, человеколюбивыми глазами и в свойственной ему приятной манере сказал: иначе пришли бы бандиты. Это логика государства. Но я считаю это решение роковым. Хорошо, что к сегодняшнему дню О.Е. Новиков превратился в реально крупного управляющего книжным бизнесом и делает это на европейском, а может, и на мировом уровне. Но сама по себе ситуация катастрофическая, потому что не может одно издательство и один человек управлять всем книжным процессом в стране. Любая монополизация – это колоссальный риск. Я не призываю к искусственному разделу империи Новикова. Если это произойдет, то вообще случится полный крах. Ведь сегодня на вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе, за пределами “ЭКСМО”?» – ответ только один: «Нет». И О.Е. Новиков, подчиняясь логике рынка, обречен идти по пути бесконечного расширения; но и ему от этого не слишком хорошо, потому что нет никаких государственных преференций. Он, по существу, правильно говорил на Литературном собрании[11] про судьбу книжных магазинов. Его не услышали. Но если книжные магазины не превращаются в клубы, вокруг которых начинается культурная жизнь городов, ничего дальше не будет.
Что делает государство сегодня? Оно руками не сведущих в этих делах политиков пытается продавить изменения в Законе об образовании. Кто сказал, что Ирина Яровая, заместитель председателя Государственной Думы, понимает что-нибудь в учебниках? Или Ирина Роднина, к которой я отношусь с большим уважением? Что будет, если я начну объяснять спортсменам, как выполнять упражнение на льду? Но эти депутаты требуют введения единых учебников в области истории, литературы, русского языка. На самом деле это требование – полное непонимание того, как устроен процесс образования вообще и литературного образования в частности. Вопросы стандартизации решаются через стандарт, а не через текст учебника. Выдающимся учителям учебники вообще не нужны. И автор пишет свой учебник для облегчения задачи учителя, а не для того, чтобы учитель с помощью этого учебника обучал детей. Учитель учит детей, а учебник нужен для того, чтобы средний учитель смог подняться повыше в своих компетенциях, а плохой – не опуститься ниже. Только для этого. И как только мы приговариваем школу к единообразному учебнику, мы превращаем литературу в идеологию, в свод правил. Но литература не требует правильного толкования, она держится именно на неправильном толковании, на бесконечной череде ошибок в толковании. Если бы Шекспир не ошибся в восприятии «Датских хроник», не было бы «Гамлета». Если бы Гете не ошибся в интерпретации легенд о Фаусте, не было бы «Фауста». Так зачем вы лезете в то, в чем не смыслите? Занимайтесь безопасностью, пробивайте строительство стадионов. Мы вас в этом поддержим.
С.З.:Культура – это пространство, в котором должен быть выбор…
А.А.: Если вы хотите как-то минимизировать риски, то договоритесь об общем культурно-историческом стандарте преподавания гуманитарного цикла в школе. Но в остальном – просьба не вмешиваться!
Самое страшное, если государство воспользуется ситуацией и подменит идею гранта идеей госзаказа. Как только идея гранта, т. е. свободного творческого проекта, предлагаемого снизу и поддерживаемого государством, превращается в проект заказа, сформированного государством, в стране прекращается творчество, исчезает литература. Государство должно разработать систему свободной грантовой политики по правилам, определенным во всем мире. Государство определяет финансовые рамки, выбирает экспертов, которым оно готово доверить этот вопрос, и отступает в сторону. Ни один министр или премьер не может определять содержательные критерии в такого рода конкурсах. Иначе это коррупция.
Е.Г.: Проект «Большое чтение», например, был предложен именно «снизу». Я была на встрече у доктора Биллингтона в Библиотеке конгресса, мы говорили о продвижении чтения, и он предложил мне познакомиться с замечательным человеком, поэтом, переводчиком, литератором Дейне, который возглавляет фонд и занимается обеспечением финансовой составляющей различных проектов. Действительно удивительный человек, с потрясающей литературной памятью, он мог с любого места читать по-английски Цветаеву, Пушкина, Теннисона. Именно Дейне рассказал мне о проекте «Big read» («Большое чтение»), в рамках которого в каждом штате выбирается книга и официально объявляется губернатором, который затем финансирует программу продвижения этой книги. Я спросила, какие русские книги они читают в проекте «Big read»? Мне ответили, что пока они читают свою литературу, но если мы что-то предложим… Причем выбранная книга должна удовлетворять трем условиям. Во-первых, известный автор, во-вторых, хороший перевод (переводы XIX века безнадежно устарели, молодые люди их не воспринимают), и, наконец, маленький объем. То есть книга для массового продвижения чтения должна быть handy. И ничего более остроумного, чем «Один день Ивана Денисовича», я тогда не придумала. Я была убеждена, что они никогда не возьмут эту книгу, она очень трудна хотя бы по словарю. Но проект «Big read» книжку взял. А.С. Солженицын одобрил перевод. И так наши американские коллеги стали читать «Один день Ивана Денисовича». На старте проекта состоялась первая видеоконференция российских и американских школьников. И хотя я была против этой конференции, считая, что у детей нет общих тем для обсуждения, они стали говорить о достоинстве человека перед лицом испытаний. Конференция прошла удачно, и мы транслировали этот проект с американцами в регионы России.
С.З.: Кто является инициатором проекта «Большое чтение» в российских регионах?
Е.Г.: Прежде всего библиотеки. Но если говорить о политической воле, то в одних регионах министры культуры поддерживают эти инициативы, а в других – вмешиваются в творческий процесс, мешают. Конечно, не надо мешать. Не надо управлять, особенно если не хватает образования. Если мне сейчас предложат заниматься сельским хозяйством, я откажусь. Я буду заниматься тем, что умею делать. Очень бы хотелось поменьше танцев и плясок и побольше такта и понимания. Да, Россия – великая страна с великой литературой, но это не значит, что вокруг нас нет других стран с великой литературой. Не стоит превращать все в живую идеологию.
Кроме того, мне хотелось бы затронуть еще один аспект, который также требует внимания государства. Дело в том, что разговоры о всеобщем переходе на электронные носители – сильное преувеличение для такой огромной аграрной страны, как Россия. В некоторых деревнях нет даже Интернета. Библиотеки превращаются в единственные культурные точки на территории в десятки и сотни километров, и при этом они вообще не получают средств на комплектование своих фондов. Это трагедия. В одной из детских библиотек под Ижевском я задала вопрос: чем мы можем быть полезны? И библиотекарь мне ответил: «Пришлите нам сказки Пушкина». Это беда, если библиотекарь просит прислать сказки Пушкина, это конец истории.