Книжный домик в Тоскане
Шрифт:
Лучиньяна находится на высоте пятьсот метров над уровнем моря: идеальное место, чтобы не чувствовалось ни большой жары, ни большого холода. Она была полностью построена из камня еще в первом тысячелетии нашей эры. Когда-то для защиты здесь квартировался гарнизон, стояли крепостные стены и замок, который, судя по всему, размером не сильно превышал большой дом. Сегодня словом «кастелло» – «замок» – мы называем один из участков нашей деревни.
В Лучиньяне мы идем или в Кастелло, или же в Пенну, в Шимоне, в Варикокки, на Пьяццу, на Пьяццоло или в Сарроккино; некоторые из названий со временем переиначены. Шимоне был когда-то Сан-Симоне, а Сарроккино назывался Сан-Роккино.
Сегодня в Кастелло живет Майк – безумно приятный англичанин, бывший военный на пенсии, один из тех, кто прошел Афганистан. У меня вызывает смех то, что он установил
8
Спритц (итал. Spritz от нем. spritzen – «брызгать») – венецианский коктейль, в состав которого входят просекко, горький аперитив и содовая. Одним из наиболее популярных вариантов является «Апероль-спритц», где в качестве аперитива используют «Апероль». – Прим. пер.
Его дом – это и правда дом с самым красивым видом, какой только бывает на свете. Прямо напротив возвышаются Апуанские Альпы, и, глядя на огненно-красные закаты, ты буквально ощущаешь, как солнце, едва опустившееся за вершины, медленно скользит в прибрежные воды Версилии.
Именно здесь много лет назад я хотела открыть дом для писателей и переводчиков. Вместе с моей подругой Изабеллой, которая, как и я, сотрудница издательства, мы несколько месяцев фантазировали и строили планы, но потом так ничего и не произошло. Дом, принадлежавший Лео и Эвелине Менкелли и их детям Антонио и Роберте, в конце концов попал в руки к англичанам. Я люблю англичан, понятное дело, потому что они покупают и со всем уважением реставрируют, а значит, улучшают то, что мы за все прошедшие годы только портили.
У Майка на втором этаже есть куча прекрасных книг на родном языке, и он подарил мне кое-что из Дороти Паркер и Сильвии Плат.
Майк купил дом в Кастелло у других англичан, но, по правде говоря, он купил его для своей жены, которая вскоре после этого умерла. Это именно она сказала: «Мы покупаем не дом, а вид». Книги наверху принадлежали ей.
Как-то Майк пришел к нам в книжный, уселся в саду на один из стульев – небесно-голубых адирондаков – и углубился в чтение «Обычного человека» Филипа Рота. Он достал его из рюкзака вместе с бокалом для аперитива, куда налил свой спритц, приготовленный с большим количеством швепса. Этакий рюкзак в стиле Мэри Поппинс, в котором есть все, что тебе нужно.
Сегодняшние заказы: «Ученик счастья» Пии Перы, «Мисс Остин» Джилл Хорнби, «Трилогия Холта» Кента Харуфа, «Дневник одиночества» Фаусты Гаравини, «Поваренная книга жизни» Алисы Бабетт Токлас, «Город живых» Николы Ладжойя.
Сбылись прогнозы спасательной службы. Лило целый день вместе с постоянными порывами ветра, то есть дождь как из ведра стекал по окнам и по большей части попадал внутрь. Я винила во всем Джованни, плотника, ремонтировавшего нам окна и ставни; но все-таки против дождя и ветра, похоже, сделать ничего нельзя.
Мысль моя без конца возвращается к моему маленькому коттеджу, наполненному книгами. Я знаю, что они страдают от холода и сырости, дрожат и иногда обложки у них скукоживаются, идут волнами – явный признак того, что им плохо, что они боятся оказаться брошенными. Зато в солнечные дни, когда мы иногда даже оставляем дверь открытой, я вижу, как они улыбаются мне и благодарят.
Заботиться о них стало моей новой работой. Около двадцати пяти лет я работала в мире книг и опекала множество писателей, но это было по-другому, ведь не я их выбирала, а их передавал мне на попечение редактор. Я читала по обязанности. И даже преуспела с точки зрения карьеры, вершиной которой стало предложение руководить пресс-службой одного большого издательского дома. Но было слишком поздно. У меня росла маленькая дочь, и жизнь в Милане приводила меня в ужас. Я сказала нет. Это было безумие.
Мне поручали самых разных авторов. Я чувствовала себя баловнем судьбы: на мою долю достались Майкл Каннингем, Даша Дрндич, Эдвард Кэри.
Майкл – очень красивый мужчина. Как-то раз в Мантуе, в Вероне, он ночевал в роскошной комнате в одном из дворцов, расположенных прямо на Пьяцца-делле-Эрбе. У нас была договоренность о встрече для большого телевизионного интервью, и вот он на ней не появляется. Мне удается проникнуть во дворец, войдя вместе с уборщиками. Мы подходим к его комнате – и ничего, внутри полнейшее молчание. Поколебавшись и посовещавшись, мы решаем позвонить. Никакого ответа. Даже я, с моей склонностью оптимистично смотреть на вещи, начинаю предчувствовать плохое. Тогда, снова поколебавшись и посовещавшись, мы решаем войти. То, что увидела, я никогда не забуду. Неплотно занавешенное окно позволяло пробиться в комнату лучу света, ласково обливавшему полностью обнаженное тело Майкла, который спал блаженным сном, завернувшись в белую простыню в до невероятности помпезной постели. Мне вспомнились строки Джамбаттисты Марино, где Венера впервые видит задремавшего Адониса и влюбляется в него: «Улыбка страсти, роза, горний цвет» [9] , [10] .
9
Марино Д. Б. Адонис. = Marino G. B. L’adone. Milano: Rizzoli, 2018.
10
Пер. Е. Солоновича.
В другой раз – скорее всего, в июне 2014 года – Каннингем был в гостях в долине Вальдарно, где оказался по приглашению баронессы Беатриче, вдовы австрийского писателя Грегора фон Реццори. Мы собрались в чудесном саду, украшенном композициями из белых роз, чтобы отпраздновать очередное вручение литературной премии его имени. С нами была моя дочь Лаура вместе со своей подругой Матильдой.
– Пойдем со мной, я покажу тебе самого красивого в мире писателя.
– Да, но не будем строить иллюзий, нам все равно ничего не светит.
Вот, пожалуйста – две тринадцатилетние девчонки бегают за самым красивым в мире писателем, и их не волнует тот факт, что он, вероятно, как минимум на сорок лет старше них: я вижу в этом один из примеров магического действия литературы.
В книжном магазине у меня всегда в наличии по экземпляру его «Часов», «Дома на краю света», «Избранных дней» и «Плоти и крови». В этот самый момент, в такой дождь, я надеюсь, что и его книги, как Адонис, как сам Майкл в Мантуе, спят блаженным сном, ожидая, пока выглянет солнце, придет весна и появятся розы.
Сегодняшние заказы: «Дневник книготорговца» Шона Байтелла, «Саду я еще не сказала» Пии Перы, «Осень» Али Смит, «Бремя секретов» Аки Шимазаки, «Дуб Брейгеля» Алессандро Дзаккури.
Я отвела папу к окулисту. Он живет один, ему почти девяносто, и основное его времяпрепровождение – это чтение «Ла Нацьоне» [11] . Мысль о том, что он может потерять зрение, приводит меня в такой ужас, что при первой же возможности я потащила его к врачу. Проблема оказывается со зрительным нервом левого глаза: во время последней ишемии мы его потеряли. Ему полагается быть розовым, а он белый. Мне хочется вызвать какого-нибудь электрика типа Луиджи, который ремонтировал нам проводку в коттедже, и попросить его заменить этот зрительный нерв. Пусть он подсоединит вместо него какой-нибудь свой проводок, ведь должен же быть способ починить зрительный нерв, разве нет? Но нет, такого способа нет. Но папа совсем не расстроился, более того – он сказал, что поход к врачу получился удачным. Мы сделали новые очки, и теперь он во всеоружии для чтения ежедневных новостей.
11
«Ла Нацьоне» (итал. La Nazione – «Нация») – самая популярная ежедневная газета Флоренции.