Князь Барбашев
Шрифт:
Кстати с количеством лошадок тоже вопрос долго стоял. Бесспорно, каждый воин должен был выступать в поход как минимум одвуконь. Но в бой вступать лучше всего на свежем коне, а раз так, то чем больше будет с тобой лошадок, тем лучше. К тому же каждая лишняя вьючная лошадь могла взять на себя до 100 кг полезного груза, что было немаловажно. Вот только возможности андреевых "конюшен" были ограничены. И без того великое счастье, что втроём одвуконь выступить можно (спасибо литвинам-караванщикам). Конечно, все остальные лошади уступали его пегому Хазару, но на безрыбье, как говориться...
Да, к тому же, лишние лошади - лишний фураж, а его и без того на целый воз, которого, к тому же, и на месяц
В общем, хлопот был полон рот. И хлопотами были заполнены все Бережичи. Не избежал которых и Яким.
Вообще, Якима в последнее время раздирала куча мыслей. Только все они вертелись вокруг одного. Точнее одной. Он столкнулся с ней у колодца, когда шёл с полей и был сражён сразу и наповал. Мать, с которой он поделился своим горем, только сочувственно погладила сына по голове. Ну да, любовь не считается с социальным статусом, вот только люди с ним очень даже считаются. "По робе холоп, по холопе роба", - увы, что написано пером, не вырубишь и топором. А 66-я статья Судебника 1497 года прямо гласила: 'Холопом становится человек, продавший себя в полное холопство, поступивший в тиуны или в ключники в сельской местности, независимо от того, оговаривает он свою свободу или нет. Холопом становится тот, кто женится на рабыне, или выходит замуж за холопа, или передаётся в приданое, или в силу завещания'. А девушка та, как ни трудно догадаться, была из семьи новоприбывших. И была полной холопкой.
А ведь воля - последнее, что оставалось у их семьи. Да, в долгах они были с ног до головы, но вольны были, отдав их, уйти на новые земли. Вон, Прокл, тому живой пример. А женись он на холопке? Правда, мать да сестра вольными останутся, но что им с той воли?
И ведь сердцу не прикажешь. Особенно, если и тебя среди других выделили. Вот и ходил Яким, как в воду опущенный. Только работа и спасала. Что не говори, а тяжек деревенский быт. С утра и до вечера приходится что-то делать. Вставали все с первыми лучами солнца и горбатились, как проклятые пока оно не садилось. Доставалось всем: женщинам, детям, старикам, мужикам - каждому находилось дело по его силе и разуму.
Вот и пахал Яким, стараясь забыться, да куда там. А тут ещё Годим, невольно ставший соседом, масла в костёр подлил. Боевой холоп это не полонённый - холопство его не вечно. Отдал долг и волен, словно птица. А вот женился на холопке, и рад-радёшенек, потому как по любви всё сладилось, а ещё князь слово дал - коли будет Годим уходить, отпустит жену. "За князем служба не пропадёт", - любил он повторять и Яким ему верил: из походов Годим с достатком вернулся, да и подати на нём только государевы были. С такой жизнью он свой долг за пару лет отдаст и жену выкупит, да не одну, а со всей роднёй.
Потому, пребывающий в таком раздрае парень и не сразу понял, о чем заговорил с ним зашедший в гости родной дядька. А ведь всё было довольно просто.
По уговору, должны были крестьяне поставлять владетелю в поход человека с возом, и так вышло, что, поскольку Прокл в отъезд собирался, жребий ныне выпал на Якима. Вот же мало ему было печалей. Но делать нечего, с утра впряг он своего коня в розвальни и покатил на княжий двор, возле которого и застыл, соображая к кому подойти. Благо вскоре его увидал Годим и по соседски подошёл поздороваться да спросить, чего тому надобно. Услыхав ответ, хмыкнул, оглядывая лошадку и велев ждать, скрылся в избе. Ждать пришлось хоть и не долго, но замёрзнуть Яким всё же успел - день-то выдался довольно морозным. Глядя на вьющийся дым из трубы, с тоской подумал о тёплой избе, но тут снова появился Годим в сопровождении княжеского послужильца Олексы.
Тот тоже оглядел его конька и неодобрительно хмыкнул.
– Это ты на такой кляче тяжёлые сани тянуть надумал? Да её ж на первом уклоне понесёт и переломает. Короче, бери свою конягу,
Вот так и попал Яким вместе с холопским парнем Гришкой в отряд.
В последний день перед походом в Бережичах топили бани. Годим, Яким и Гришка у себя, а Олексу зазвал к себе Андрей. И то, мужики-то с семьями были, а ему что в одиночку париться? Упаси боже, не тянуло как-то.
Жару в баньке нагнали хорошего, а венички ещё с лета заготовлены были. Парил Олекса отменно, Андрей даже позавидовал. Нет, его, конечно, учили парить, но мастером он себя не считал. А вот Олекса словно колдовал, гоняя вениками горячий пар. А потом из парной да в бочку, что заменяла собой бассейн! А потом обратно в парилку. Красота!
Парились долго и со вкусом, затем перебрались в избу и, натянув рубашки из тонкого льна да штаны, босоногими сидели за столом, застланным вышитой скатертью и упивались хмельным квасом под добротную закуску. Ну и без песен не обошлось. Шлемовидные 12-ти струнные гусли звончатые яровчатые Андрей прикупил ещё по весне. И бренчал себе потихоньку, вспоминая любимые когда-то песни, адаптируя их под современный язык.
Что ты княже, сидишь без сна,
На высоком, на берегу.
Ноченька ой темна
На руку ворогу.
Сердце голосом голосит,
Холодом обливается.
А в родимой Руси
Матушка мается.
Не одна сгинет вдалеке,
Удалая головушка.
Камушки по реке
Окропит кровушка.
В общем, хорошо посидели, душевно.
Но поутру всё равно встали ещё затемно. Завтракали и одевались при свете подвесного лучника, под которым стояла посудина с водой для углей. На исподнее из тонкого льна Андрей надел тёмную рубаху со стоячим воротом, поверх которой был накинут шерстяной зипун. На ноги натянул тёплые штаны с меховым исподом, сделанные не по нынешней моде (обычно-то они не закрывали все ноги, а достигали только до колена, но Андрей давно предпочёл им, так сказать, более привычные), а закончила наряд застёгнутая на все пуговицы дорожная чуга (тот же кафтан, специально сшитый для путешествий: узкий с рукавами только по локоть и значительно короче обыкновенных кафтанов). Чуга подпоясывалась поясом, за который закладывался нож.
На обувь у него были запасены в обозе сапоги из толстой кожи с войлочными стельками, а вот в дорогу он обул валенки. Хотя, какие это валенки. Так только, что из войлока сготовлены. Оказалось, что привычного вида валенки были покамест неизвестны, а то, что продавалось на рынке, делалось из нескольких частей и сшивалось по швам, да и стоило довольно прилично. Ещё бы, мастеров валяльного дела было очень мало, а весь процесс их создания был очень трудоёмкий. Но Андрей, ошеломлённый ценами на рынке, жадничать всё же не стал, ведь для русской зимы, снежной и морозной, это была лучшая обувь.
Перекрестившись на иконы, княжич выскочил в сени, где его уже ждала холопка с шубой в руках. Только шуба эта была тоже перекроена по андрееву проекту. Ну не любил он ничего долгополого, даже шинель, которую вынужденно оттаскал более двух десятков лет. А уж нынешние шубы вообще были прямыми, длинными и тяжёлыми - Андрей примерял такие и ничего, кроме мата, сказать не мог. Но тёплый тулуп зимой был просто нужен, и на помощь пришла память. Многие помнят, как выглядела казачья бекеша, а уж военный тулуп все в кино видели. Вот по ним-то и сшили для княжича шубку (в это-то время шуба тоже мехом внутрь носилась). Получилось очень даже ничего: полушубок до колен из червлёной тафты опушенной светлым мехом - и достаточно нарядно и тепло.