Князь Барбашев
Шрифт:
Так вот, задумавшись над этим, поймал он себя на мысли, что это шанс. Шанс начать хоть какой-то прогресс. Ввести в обиход баллады, написанные в его будущем, но подходящие к этому времени, что любил слушать и помнил наизусть со времён школьной юности. Переписать творение Лихоталь, которую запоем читал в детстве. А что? В этом времени его книга будет прорывом, тут ещё не сформировались литературные критики, что под лупой рассматривают каждое слово, нет государственной цензуры как таковой и народ не испорчен многочисленным бульварным чтивом. Церковь? Это да, эти могут и похерить всю идею на корню, но ведь и к ним подход
А постараться надо, а то какой-то плохой из него прогрессор-попаданец получается. Заклёпкоманы плюются в стороне. Устройство станков различных он не знает, точных месторождений тоже (ну бывал он на ленских приисках и что, где та Лена и где Русь 16-го века). Хорошо хоть по своей основной профессии артиллериста много знал, но толку от этого знания, если не брать в расчёт различные взрывчатые вещества, немного. А вы попробуйте, соберите корабельную АК-130 в условиях средневековой Руси. Ненаучная фантастика в соседнем разделе, как говориться.
Так что изменение культурной жизни на Руси он посчитал вполне приемлемым шагом в развитие державы. Отправной, так сказать, точкой.
А что? Книг, чтобы по Руси разошлись, надо много, а значит, рукописные варианты не выход. То же книгопечатание на сто лет раньше ввести разве плохо? Готан, конечно, подложил свинью, но не всё пока ещё плохо. А там и думать потом будем. Эх, ему б токарный станок, на котором он в школе на трудах учился работать, либо кузню друга, что художественной ковкой снабжал коттеджи местных богатеев и на которой они варганили замки для мушкетов ролевиков-реконструкторов. Мечты, мечты, где ваша сладость?
Глава 2
Этот по-осеннему яркий солнечный день начался как обычно, с молитвы. Потом был пустой завтрак и занятия у брата Мефодия. Но вот, когда после обеденного сна княжич направился во двор, чтобы поупражняться с Аггеем, перед открытыми воротами монастыря остановилась кавалькада всадников. Спешившись и перекрестившись на маковки церкви, ведя коней под уздцы, они вступили на территорию обители.
Впереди всех, отдав поводья своего коня подскочившему отроку, шагал уже не молодой, светло-русый, судя по ухоженной, хоть и покрытой сосульками бороде (осень конечно на дворе, да поздняя, снег да стужа уже зимняя стоит), богато одетый мужчина. Уверенной походкой он направился вслед за встретившим его монастырским служкой, смотря прямо перед собой и не обращая внимания на всё вокруг. Остальных воинов, сопровождавших мужчину, повели в гостиный дом, где им и предстояло пробыть всё время, что их начальник пробудет у игумена.
Андрей с интересом посмотрел за гостем, а затем собрался уже идти на занятие, когда его догнал Мисаил. Судя по раскрасневшемуся лицу и высыхающим на морозе капелькам пота, был он до этого у печников или в каком-то другом жарко натопленном помещении.
– Что ж вы братца-то своего не узнали, княжич?
– торопливо бросил он, но, вспомнив об андреевой болезни тут же смутился, и так же торопливо добавил: - То брат ваш старший, князь Михаил Иваныч, что в отца место занял. Прибыл к отцу настоятелю, видать
Андрей вновь, уже по-другому, оглядел прибывших ратников, подметил их добротный наряд (что говорило о том, что братец явно небеден) и решил, что занятий сегодня уже не будет. Если брат прибыл по его душу, то вскоре и его должны были позвать к игумену, а значит, надо пойти самому, чтоб меньше искали. Не то, чтобы в монастыре было плохо, но на волю хотелось. Пора было начинать самостоятельную жизнь. Да и с вотчинкой пора бы уже определяться. А иначе какой он князь?
Как он и думал, буквально вскоре его нашёл служка и велел идти в игуменскую келью. Там, восседая на лавках, его уже ждали игумен и приехавший мужчина. Взгляд пронзительных светло-зелёных глаз изучающе уткнулся в Андрея. Играть в гляделки тот не стал и опустил очи долу, как положено воспитанному отроку.
– Ну, здравствуй, брате, - усмехнулся в густую бороду Михаил.
– Вот, отписал мне отец Иуавелий, что переменился ты сильно, желаешь послужить государю и вере православной не в стезе монашеской, но воином.
– Здрав будь и ты, брат. Всё по воле господней переменяется, вот и со мной тако же произошло. Надеюсь, нашему роду то не в помеху станет?
Князь Михаил, услышав вопрос, лишь хмыкнул, а игумен одобряюще качнул головой. Что-что, а верность роду на Руси ныне была оплотом всего жизненного уклада.
– К сожалению, отец все вотчины поделил между братьями, считая тебя слугой божьим, и многого я тебе дать не могу, - задумчиво начал Михаил, внимательно глядя на Андрея.
– Но, могу помочь устроиться житьим в государев полк.
Слушая брата, Андрей только мысленно улыбался. Всё верно, служба в государевом полку давала какое никакое жалованье, а близость к монарху - хорошая ступень для карьеры. Любой нынешний малообеспеченный дворянин (а Андрей, хоть и князь, был именно таким), да и не только, с жадностью схватился бы за это предложение, но, как будет говорить ещё не родившийся Атос: "для Атоса это слишком много, а для графа де Ля Фер слишком мало". Лучше быть первым в деревне, чем мелким человеком в столице. Хотя множество князей, даже потомки некогда удельных, с Андреем были б не согласны. Тот же Холмский при отце нынешнего государя не остался в своей единственной деревне (из которой половина была даже не его), а продал всё и отъехал на службу к Ивану III, где и сделал карьеру, попутно обрастая вотчинами. А вот Андрею подобное, в свете забрезживших в голове, но ещё до конца не определившихся планов, было пока не нужно.
Разговор с братом получился не простым и, если б не игумен, могло б и поркой закончиться (в роду и не таких молодых сечь могли, и высокая должность бы не помогла, что совсем уж Андрея в изумление повергло, когда о подобном прознал), но всё же своего Андрей добился. Может и не в тех масштабах, что хотелось, но рублей сто, что брат обещал вместо вотчины к лету переслать, были по нынешним временам очень большими деньгами. Слава богу, с братом они расстались полюбовно. Михаил под вечер остыл, даже пожурил младшего, а потом подсказал, кто из московских вотчинников ныне на мели и часть сёл продаёт. Это оказалось тоже той ещё проблемой. Большую часть таких вотчин родичи покупать старались, чтоб богатство рода не распылилось, но случаи бывали разные. Вот на таких-то и указал Михаил на прощание.