Князь-гладиатор
Шрифт:
Боль снова прошила сознание. Зубы заскрипели, но голос не вырвался. Таурохтар не мог заставить себя кричать, хотя где-то на подкорке понимал, что это глупая гордыня. От следующего удара пробило уже до мозга, поддурманивая разум.
— Теперь, может, расскажешь уже правду? — тяжело дыша от затрачиваемых усилий, проговорил Зубр.
Рох с трудом разлепил губы:
— Я ее рассказал, — прохрипел эльф, стремясь побыстрее снова сжать зубы.
Опять боль и тишина. Князь уже не ощущал времени и не считал удары. Вся воля и последние силы уходили на то, чтобы задавить в зародыше крик. Это была личная вендетта Таурохтара и он не собирался уступать.
Глава 24
Момент, когда сознание отключилось, князь не запомнил. А вот когда пришел в себя — довольно отчетливо. Все тело пронизывала чудовищная боль, а с волос на лицо обильно стекала вода. Она живительно смачивала пересохшие губы, хотя вместе с ней во рту появился и привкус крови. Понятно — окатили водой, чтобы привести в чувство.
— Тащите в камеру и проверяйте каждый час. Если преставится — с вас семь шкур спущу, — услышал Рох, словно сквозь толщу воды свирепый голос Зубра.
И испытал от этого чувство глубокого морального удовлетворения — «хозяину» за его счет не полегчало. Смешная и маленькая месть от абсолютно бесправного эльфа, каким сейчас был Таурохтар. Смешная и маленькая, но позволяющая почувствовать свое неоспоримое превосходство.
До камеры охранники волокли гладиатора вдвоем. Рох не то что не мог идти, не было сил даже чуть-чуть пошевелиться. Казалось, и моргать больно. Его затащили животом на кушетку и оставили. Скрипнула решетка, потом чавкнул створ отсека. Наступила относительная тишина.
— Ё! Бомба, тебе там виднее — Мрака, что ли, отмудохали?, — послышался голос Сивого.
— А то! Вообще непонятно, может, уже подох. Вроде не шевелится.
«Не дождетесь» — подумал Таурохтар, но двигаться даже не стал пробовать. Надо как-то заставить себя заснуть. Сон лечит — всегда говорили ему в детстве. А с утра, с утра он увидит Милу. Жаль, что испугает, но тут ничего не поделать. Рох изо всех сил цеплялся за ее нежный образ, чтобы пережить боль. Вот она улыбается во сне, такая милая и доверчивая, свернувшаяся на нем, чуть ли не клубком, как кошечка. Вот трется мягкой щекой о его ладонь, произнося признание в любви. Она ведь этим утром впервые его сделала. Может, и сама не заметила как, разомлевшая от ласк…
— Мрак, ты там живой?!
Вот же горлопан Сивый! Только удалось немного забыться и тут снова, как кнутом или чем там Роху перепало.
— Да не ори ты! Спать мешаешь! Утром узнаем, — огрызнулся Бомба.
— А за что его вообще? Межпланетку вроде выиграл, домашние тоже…
— Слышал, охрана перетирала, что он Конана убил, — раздалось с другой стороны коридора, Рох толком не понял, чей голос.
— Да ла-адно! — с сомнением протянул Сивый.
— Ну что слышал, то и говорю. Конана, так-то, в своей клетке нет.
Снова раздался звук открывающегося шлюза, и гладиаторы замолчали. Лязгнула решетка, чьи-то шаги рядом. Этот кто-то присел около кровати:
— Мрак, слушай, я тебе тут пить принес. Не подыхай, а? — раздался знакомый шепот того охранника, с которым они на «химозу» сторговывались.
Рох с трудом поднял веки и увидел перед собой пластиковую ложку с водой. Прежний он, наверное, плюнул бы в нее и предпочёл умереть. Но за дни плена князь сполна осознал верность слов короля: смерть — это бегство. От страданий, боли, проблем. А он не трус, чтобы убегать.
Таурохтар с трудом разомкнул слипшиеся от крови покусанные губы и сделал глоток. Охранник, облегченно выдохнув, тут же снова наполнил ложку из стаканчика, который держал во второй руке. Глотке на шестом князь понял, что жажда отступает, а сил двигать даже челюстью больше нет. Человек это понял, отставил стакан и, достав из кармана белый шприц с фиолетовой полосой, покрутил им в воздухе:
— Самый сильный обезбол, который смог достать. Кольну, и мы в расчете?
В ампуле, конечно, могло быть что угодно вплоть до яда. Но смысл поить и спрашивать, когда он и так не смог бы сейчас сопротивляться уколу?
Рох медленно моргнул, подтверждая согласия.
Охранник быстро сделал инъекцию и бросив:
— Спи, — покинул камеру.
Странно, но незнакомое тепло почти мгновенно разлилось по организму. Мысли стали путаться, и очень скоро навалилось долгожданное забытье.
Глава 25
С того момента, как Таурохтар унес тело Конана, Милена не находила себе места. Она металась по кабинету, сильно опасаясь, что Харом, которого она изучила довольно неплохо, будет в безудержной ярости. Он ведь фактически в голове уже подсчитывал прибыли с победы на главной схватке и вдруг такая подстава. А что это значит? Именно то, мысль, о чем доктор от себя тщательно гнала. Вряд ли «хозяин» удовлетворится аргументами Роха, сколь бы весомыми они не выглядели. Но если она попытается вмешаться, то наверняка лишь усугубит ситуацию. Ну хотя бы узнать, что с мужем! Вдруг появится какая-то возможность помочь.
К гладиаторскому «отбою» Милена не выдержала и отправилась к комнате Ирис. Девушка не поделилась своими соображениями с Зубром, а значит, был шанс, что доктор может ей попытаться довериться. Да, это рискованно, однако вся ее жизнь на станции, с момента их первого поцелуя с эльфом — сплошной риск.
Милена порепетировала лицо, с которым она заявится к подруге «просто поболтать» в надежде, что та сама поделится новостями. Однако все было тщетно. Гладиаторши «дома» не оказалось и Милене ничего не оставалось, как идти к себе в каюту и ждать вызова. Убить Роха Харом по идее не должен. Это глупое расточительство, а «хозяин» хоть и азартный рабовладелец, но в первую очередь «бизнесмен». Девушка так и не сомкнула глаз до утра, когда вместе с сиреной «побудки» пришло и сообщение на комм от Харома:
«Не задерживайся, у тебя пациент. Приду навестить его немного попозже».
«Приду навестить» — значит, своими ногами пациент уйти не сможет и ему потребуется больше внимания, чем стандартный прием. Все внутри Милены сжалось в комок, а по коже побежали ледяные мурашки. Ее опасения сбывались. Доктор умылась и переоделась со скоростью новобранца в армии и ринулась в коридор. Здесь она все же взяла себя в руки и замедлилась до быстрого шага, чтобы не вызывать подозрений. Перед кабинетом ее уже ждало двое охранников, с висящим между ними телом. Милена, конечно, сразу узнала Роха, и ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы сохранять хладнокровие и отстраненность, которую она обычно проявляла к другим таким «пострадавшим на тренировке» пациентам.