Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика
Шрифт:
Сюкора почесал свое заплывшее жирком тело, присел на кровать.
– Ну ладно, ладно, пошутили и хватит, – проговорил он уже миролюбиво; к шуткам товарищей он давно привык и смирился. – Чего явились в такую рань?
– На рыбалку собрались. Так что вставай и начинай готовиться.
– А меня спросили? Может, я не хочу!
– Не хочешь? – переспросил Гостомысл. – Тогда мы пошли, а ты оставайся киснуть в своей горнице.
И княжичи направились к двери.
– Стойте! – всполошился
Толстыми, короткими руками стал заправлять кровать, потом начал одеваться. Парни молча наблюдали за его действиями.
– Ну вот я и готов. Идем завтракать?
– Может, обойдемся без завтрака? – шутливо спросил Гостомысл. – Ты у нас вон какой: будто с осени закормленный!
– Не-ет, – важно ответил Сюкора. – Без еды я не могу, у меня голова начинает кружиться, и ничего делать не в состоянии.
За завтраком повели неторопливый разговор.
– Снасти рыболовные у кого-нибудь есть? – спросил Гостомысл.
– Откуда? – тотчас отозвался Хвалибудий. – Последний раз в корягах все удочки пообрывало.
– И донок не осталось?
– Парочка сохранилась, но ведь этого мало!
– Маловато, – согласился Гостомысл. – Будем делать новые.
Некоторое время с аппетитом обгладывал баранью кость, потом продолжил:
– Надо распределить, кто чем займется. Значит, так. Ты, Хвалибудий, мастеришь удочки.
– Согласен. Только конский волос достаем все вместе!
– Боишься коней?
– А кто их не боится, когда надо из хвоста волос дергать? Хватит разок копытом по голове, черепок потом в кустах придется искать.
– Ладно. Пусть по-твоему. Теперь насчет еды. Это я беру на себя.
– Может, ухи хватит? – спросил Хвалибудий.
– Нет, нет, нет! – сразу запротестовал Сюкора. – Еду надо брать, и побольше!
Гостомысл и Хвалибудий засмеялись, Гостомысл проговорил:
– За тебя мы, Сюкора, спокойны. Ты от голода не умрешь!
– Это уж точно, – согласился с ним тот. – Еда у меня на первом месте. Недаром мое имя по-чудски означает «лепешка».
– Но палатку заберешь с собой ты.
– Тащить на себе такую тяжесть? – возмутился Сюкора. – Нет уж, увольте!
– А спать где будем? Под открытым небом? Комары сожрут!
– Хорошо. Будь по-вашему. Скажу слуге, притащит.
– Никаких слуг! – строго сказал Гостомысл; он чувствовал себя старшим среди княжичей, поэтому иногда позволял себе командовать. – Все делаем сами, все заботы только на нас.
Сюкора что-то недовольно пробурчал себе под нос, низко склонился над тарелкой.
– Важный вопрос! – поднял веснушчатый нос Хвалибудий. – Кто копает червей?
– Ну, хоть под еду о такой гадости не говори! – возмущенно произнес Сюкора.
– Что, аппетит
– Конечно!
– Как же, тебе испортишь! Сейчас встанешь и выйдешь из-за стола!
Гостомысл и Хвалибудий расхохотались. Сюкора посмотрел на них маленькими голубыми глазками и, ничего не сказав, продолжал есть.
– Так кто займется наживкой для рыб? – переспросил Хвалибудий.
– Кто догадался, тот и расстарался, – тая усмешку на жестких губах, проговорил Гостомысл. – Так что считай, что сам напросился.
– Тогда вдвоем, – хлопнул ладонью по его широкой спине Хвалибудий. – Идет?
– Не пойдет, так поедет. Накопаем.
После завтрака направились на луга, где паслись кони. Подошли поближе.
– Ну, кто первый? – спросил Гостомысл.
Все молчали.
Подмигнув Хвалибудию, Гостомысл произнес нарочито строгим голосом:
– Чудин, давай ты. Только смелее!
– Почему я? – встрепенулся Сюкора. – Нет уж, увольте. Под копыта я не полезу. Дурак, что ли?
– А мы что, дураки? – спросил Хвалибудий.
– Не знаю. Только на меня не рассчитывайте.
И отошел в сторонку.
Гостомысл прищурил глаза, стал вглядываться в стадо. Произнес после некоторого молчания:
– Подойду-ка я к Скорому. Ездил я на нем не раз, должен меня помнить.
Осторожно ступая, он начал медленно приближаться к ближайшей лошади. Молодой жеребец серой масти в его действиях сразу почувствовал что-то недоброе, у него стали нервно вздрагивать ноздри, он большими, влажно блестевшими глазами пристально следил за каждым движением человека. Гостомысл подошел, погладил по морде. Конь шумно вздохнул, видно было, как мелко дрожали мощные мышцы. Поглаживая по гладкой шерсти, княжич двинулся вдоль крупа лошади, тихо, успокаивающе говоря ласковые слова. Жеребец тревожно всхрапнул, запрядал ушами и как-то внутренне поджался, готовый, как видно, в любую минуту сорваться с места. Но Гостомысл был уже возле хвоста, выбрал несколько волосков и сильно дернул. Конь громко заржал, взбрыкнул задом и ударил обеими ногами, метя в Гостомысла. Но тот успел отскочить в сторону, а Скорый побежал в середину стада.
Гостомысл подошел к парням. Лоб у него был мокрым от пота, лицо напряженное, губы кривились в насильственной улыбке.
– Вот, держи, – дрожащей рукой протянул он Хвалибудию конские волоски. – На одну удочку хватит.
– Я думаю, даже на две, – машинально ответил Хвалибудий, не сводя напряженного взгляда с коней. Потом, сглотнув слюну, вкрадчивой походкой направился к каурой лошади. Это была широкая в костях громадная сонливая кобыла, дремавшая после обильной пищи. С ней у кривичского княжича получилось легче и быстрее.