Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика
Шрифт:
– Невинной овечкой прикидывается, агнцем кротким... Как же! Наворовал, терем себе отгрохал, пиры закатывает! Наверно, ему манна небесная падает!.. И еще кто-то другой у него виноват, а он чист, как полевой родничок! Все они воры и шельмы, ни к кому у меня веры нет и не будет!
– Но, может, он и вправду здесь ни при чем? – слабо возразил Немир. За все время он ни во что не вмешивался, наблюдая расширенными от испуга глазами.
– Позаступайся! Ты – княжеский сын и должен стоять на страже его интересов всегда и везде! И
– Я понял. И все же...
– Думай, коль не глупый: куда же подевались такие богатства? В небо испарились? – Вольник прошелся по горнице, в изнеможении сел на скамью. – Воевода не дурак: быть возле колодца и не напиться!.. Ладно, давай перекусим, у меня в желудке подсасывает.
Они присели за стол и стали молча есть. В это время открылась дверь и в горницу вошла Томила. Из глубоких впадин смотрели на Вольника черные, сухие, исступленные глаза.
– Только не говори, что твой отец невиновен! – вскочив, быстро проговорил Вольник. – И твое вмешательство ничего не изменит! Личные отношения не могут стоять выше государственных!
– Да, отец мой невиновен, и ты должен освободить его, – глухим голосом произнесла Томила.
– Выходит, никто не воровал из собранной с купцов пошлины?
– Может, кто-то и позарился на княжеское добро, только не мой отец.
– Это все слова, пустые слова, а я своими глазами вижу хищения в огромных размерах!
– Мой отец никогда не собирал пошлины с купцов.
– Как не собирал? А кто же это делал?
– Мытник. Он обкладывал торговых людей десятиной и привозил выручку в наш терем.
– Вот те раз! – только и смог выговорить Вольник и плюхнулся на скамейку. Вид у него сразу стал растерянный и беспомощный. Видно было, что он испытал сильное потрясение.
– А в Новгороде пошлину разве твой отец собирает? – спросила Томила.
– Но то князь!..
– А почему ты решил, что в Гнездове должен собирать воевода?
– Мне отец приказал проверить... Но о чем мы? Надо немедленно идти к мытнику и там искать недостающие товары!
– Сначала освободи моего отца, – настойчиво проговорила Томила.
– Да, да, и немедленно! – засуетился Вольник. – Позовите мне десятского!
Оляпка явился тут же.
– Вот что, Оляпка, – отводя взгляд в сторону, проговорил Вольник, – тут, понимаешь, произошла маленькая неувязочка. В общем, срочно освобождай воеводу и вместе со мной поспеши к мытнику. Боюсь только, что мы не застанем его дома. Наверняка он услышал об аресте воеводы, понял, что ему грозит, и постарался скрыться.
– Брат, – вмешался Немир, – надо бы перед воеводой извиниться.
– А? Извиниться?.. Ну да, конечно, – пробормотал Вольник и добавил: – Обязательно. Но это потом. А сейчас бегом к мытнику!
Изба мытника стояла на берегу Куньи. Дверь была открыта. Первым в нее, держа в руках меч, вошел Оляпко и тотчас вернулся. Лицо
– Неживой мытник... В кровище весь...
По одному проникли вовнутрь избы. При тусклом свете, лившемся из маленьких окон, расположенных у самого потолка, увидели труп полного мужчины. Горло его было перерезано, по полу растеклась лужа крои.
– Это кто же его? – тихо спросил кто-то из воинов.
– Значит, кому-то крепко помешал, – ответил Оляпко. – Вот и убрал со своей дороги.
– Но это сделал кто-то из близко знавших его, – сказал пожилой воин. – Видите, нет никаких следов борьбы. Двое мирно разговаривали, а потом собеседник воспользовался моментом, когда мытник отвлекся на что-то, выхватил нож и полоснул по горлу.
– Но кто мог подослать убийцу? – спросил Вольник. Он еле держался на ногах, его мутило от приторного запаха крови.
– А я у кого-то видел этот нож, – наклоняясь над полом, сказал Оляпко. – Он с ручкой из слоновой кости. Такой не спутаешь!
– Вспоминай, у кого видел? – строго спросил его Вольник. – От этого много зависит, поймаем мы убийцу или ему удастся скрыться.
– Тише, тише, не мешайте... Стоп, вспомнил! Да, точно. Я еще брал его в руки и любовался резьбой на ручке.
– У кого же ты брал?
– Сейчас, сейчас... Мы гуляли, крепко выпили... Верно! Хозяином этого ножа является воевода, теперь я уже не сомневаюсь. Я еще спросил его, откуда такой необыкновенной работы вещь, слоновая кость у нас редкость! Так он ответил, что подарил ему купец, проплывавший мимо Гнездова в Скандинавию.
– Ты выпустил воеводу из поруба? – спросил Вольник.
– Сразу, как ты приказал...
– Теперь все, ищи ветра в поле, – махнул рукой Вольник. – Сбежал Ставр. Уже не поймать!
– Никуда я не сбегал, – послышалось от двери, и в избу вошел воевода. – Бегут преступники, а я честно служил и служу своему князю.
Пораженные, все молча смотрели на него. Наконец Вольник выдавил через силу:
– Но этот нож... Он ведь твой?
– Мой, – спокойно ответил воевода. – Был моим. Мне его купец из арабской страны подарил. А потом отмечали тридцатилетие Кляма, нашего старшего мытника. Он раззавидовался на красивое изделие. Ну, а вы знаете наш обычай: если что-то кому-то очень понравится, надо подарить эту вещь. Вот я так и поступил.
– Так у тебя служит еще и старший мытник? – удивленно спросил Вольник. – Почему же мне ничего не сказал о нем?
– А ты и не спрашивал. Приказал связать и бросить в поруб, – насмешливо ответил Ставр.
Вольник проглотил обиду. Ох уж эта его заносчивость! Сколько раз она мешала ему в жизни! Вот и сейчас чуть не сгубил человека...
Но Вольник не привык долго сокрушаться по поводу своих ошибок. Он встряхнулся, приказал:
– Ведите к старшему мытнику. Будем разбираться до конца!