Князь Изгой
Шрифт:
Глава 8
Спозаранку отправились за глиной. Невысокие гряды буртов располагались ниже по течению, на правом берегу Зуши. Глина там красноватого оттенка, за многие годы великолепно выморозилась — вода, замерзая в мелких капиллярах, увеличивается в объёме на десять процентов и разрушает связи, дробя частички глины на мельчайшие зёрна. Фактически выморозка делает то, что целая линия дробилок и мешалок. Возрастает удельная поверхность частиц и количество связанной воды, повышается пластичность и сцепление глиняного теста, улучшаются формовочные и сушильные свойства. Скатанный из теста батончик хорошо тянулся, не трескался. Такой для печного кирпича и горшков в самый раз. Взяли весь бурт пудов на двести, да хорошего песка ещё. За вывоз своими силами и крупный опт бунтовщик хорошо скинул цену. Надолго мы у них не задержались, обговорили детали и вернулись обратно.
Тем временем у амбаров образовалось толчея из крестьян и горожан не самого высокого достатка. Богдан, с вечера пустил слух о найме, вот и набрался народ. Помимо отроков пришли мужики, как из самого города, так и с окрестных сёл. Богдан предложил слегка «надуть» батраков и заместо серебра расплачиваться с ними «житом». Год выдался голодным, а овёс нам отдали в два раза ниже рынка. В принципе, мне это на руку.
Поднялось возмущение, крики, часть мужиков сплюнув от досады ушли. Согласились на низкую цену тридцать два взрослых, по большей части холопы и должники. У них то выбор не велик или в яме сиди впроголодь, или иди работай. Да вдовушек одиннадцать душ и сорок один отрок возрастом от двенадцати до шестнадцати лет, что пришли с отцами. Всех и нанял, рабочие руки не помешают. Найду чем их занять.
День прошёл в суете. Вальяжно рассевшийся на ларе Богдан отвешивал овёс родителям отроков, хозяевам кабальных холопов и заёмам вдачей. [2] Многие просили вперёд за месяц или два, за что купец брал пятую часть от невеликого количества жита, доставшегося бедолагам. Деян и Добрын нанимали подводы, ну а я записывал возраст, имена-прозвища, да кто что умеет ладить. Организовать переезд и учёт семи десятков людей не такая простая задача и лишь поздней ночью в Ивань пришли последние подводы. Вопросами с проживанием и размещением скотины занялись Марфа и Дарёна, уж они-то в деревне всех собак знали. Селянам платили за постой тем же овсом, а прочие припасы свозили в обширные подклети усадьбы Ипата.
2
Не видать, ни зги — в древнерусском языке слово «стьга» означало тропу (дорожку). При этом мягкий знак обозначал не смягчение согласной, а безударную слабо произносимую (в лингвистике это называется «редуцированную») гласную. Начиная примерно с XII века н. э. в древнерусском языке начался сложный процесс, который в лингвистике называется «падением редуцированных гласных». Например, «истьба» стала «избой», а «стьга» — «згой». Таким образом, не видно ни зги — не видно тропы впереди.
Подходящее место для будущего цеха приметил с неделю назад, аккурат в пятистах метрах от усадьбы нашлось приличных размеров поле, заросшее молодыми ёлками. С восточной стороны полянку ограничивал безымянный ручей, что служил источником воды для близлежащих домов, он брал начало в заболоченном мелком озере. Если кто подумал, что дедушка собрался плотину строить, разочарую. Из ума пока не выжил, нет в нём достаточного для водного колеса напора. К тому же ручей больше чем на половину глубины промёрз. Нет, он лишь источник чистой воды, и как это не смешно звучит, строительного материала.
«Штаб» строительства временно разместил в сеннике. Наутро приехали обе артели огородников. Знакомый по торгу хитроватый Прокл заправлял в первой, во второй же «рулил» крепкий молодой мужик с чернявым волосом и задорным взглядом по имени Курьян. Ещё раз обсудили кто, что и где строит: навесов шесть штук, большую клеть под кузню, да четыре сруба: под баню, амбар для зерна, сушило и кухню.
Одно плохо, срубы лишь малая часть требуемого. Для продуктивной работы и обучения необходимо на порядок больше площадей. Да не обычных, а тёплых и освещённых, да ещё с высокими сводами: комнаты для проживания работников, столовая, учебный класс, слесарный и столярные цеха с длинными столами, верстаками и местом для их сборки, станки с приводами от колёс, вращаемых вручную, они места займут ой-ой-ой! Куда больше, чем иные конструкции. По-другому никак. Нет ни воды, ни электричества, а тот же конный привод далеко не сразу можно смастерить. Хорошо, если один к середине весны успеем сладить. Колёса, да верёвки, да ещё станок для свивания этих самых верёвок. Потребно много-много тёплых и светлых помещений. По самым скромным подсчётам потребуется два ангара по двести сорок квадратов каждый. Проблема ещё та. Смысла строить такое из дерева не вижу. Тому есть три причины — мне банально не хватит резан, плотники не справятся с таким объёмом работ до весны, да смысла нет ставить на «дрова», ибо в лето-осень, как ни крути, придётся съезжать.
Не один день думал. Походил по окрестностям, по болотцу. Поковырял и там и сям землицу и обнаружил следующие ресурсы: глину, у болота низинный торф высокой степени разложения и много камыша. Близ Зуши росли густые заросли гибкой лещины, подо льдом, в том месте, где стирали тряпки, неплохой песочек. Массу вариантов прикидывал, прежде чем понял, как гордиев узел разрубить ко всеобщему удовлетворению. Будем возводить иглу. [2] Угу тот самый дом из снега, но в продвинутом варианте, из композитных, снежно-ледовых блоков. Если правильно всё рассчитать, то ледовый ангар до середины мая простоит. А больше мне и не надо, до тепла бы дотянуть и хорошо.
2
Не видать, ни зги — в древнерусском языке слово «стьга» означало тропу (дорожку). При этом мягкий знак обозначал не смягчение согласной, а безударную слабо произносимую (в лингвистике это называется «редуцированную») гласную. Начиная примерно с XII века н. э. в древнерусском языке начался сложный процесс, который в лингвистике называется «падением редуцированных гласных». Например, «истьба» стала «избой», а «стьга» — «згой». Таким образом, не видно ни зги — не видно тропы впереди.
Первой всплыла проблема с тёплой одеждой. Если плотники поголовно в овчинах и шапках, то нанятые мужики и отроки, соблазнившиеся на малую плату, из самых низов и одеты кто во что горазд. Во всяком случае бомж из моего времени, по сравнению с ними почитался бы хорошо одетым, а работа предстояла на крепком морозе, да не одну неделю. Всем миром оборванцев одевали. Шерстью подбивали мешковину, наматывали её под обмотки, шили рукавицы. Богдану наказал купить овчин, рукавиц и шапок, негодных мехов. Вроде бы они здесь не по великой цене.
Снега намело до пояса, а местами и в рост человека сугробы. Поэтому первое, что решил делать — дороги. От терема Игната по полю до «цеха» пятьсот метров. От цеха до болота ещё семьсот, но там наносы очень большие. Третья дорога, в чащу со строевым лесом — километр с гаком. Далековато, но поблизости от деревни его не осталось, так что нет иных вариантов. А до реки, но с другой стороны петли Зуши два с половиной километра всего. Прилично набежало, если развороты тупички добавить.
Чистить дороги тяжёлая работа, что ни говори. Вместе с артельщиками и деревенскими собралась сотня мужиков, а из тягловых животин помимо двух меринов и вола, четыре коня из хозяйства Ипата, да столько же «арендовано» в деревне. А это сила, большая сила. Людей и животин разбил на группы, каждой из которых нарезал фронт работ. Приступили к расчистке с разных сторон. Дороги в деревнях не числили отродясь, как и в наше время. Здесь же, у торга видел, как к двойке крепили бревно и тем чистили, вот и вся механизация.
У меня же опыта поболее будет. Плотники сбили из бруса треугольник-волокуши, тот укладывали, и лошадь тащила его за вершину, которая рассекала снег. Им чистить куда быстрей, чем бревном, к тому же он в разы легче. Мальчонку поставили на эту самую «вершину» и тот управлял им словно санями. В войну только такими «треугольниками» военные зимники и чистили. Один-два раза пройдёшь и нормально, он и снег уплотнит и лишнее снимет. При каждом по пять-шесть человек, ибо частенько приходилось пробивать глубокие сугробы. После, в полотне вырезали колеи под полозья, да заливали их водой сооружая нехитрую ледяную колею.
Целый день расчищали от снега площадки под лагерь, развороты и разъезды, а следующим утром плотники отравились в лес. Группы, после некоторой ротации, преобразовал в десятки и назначал над каждым старшего. Первый и второй десяток, где отроков больше прочих взялись жечь костры да растапливать землю под будущую траншею. В ней, по плану, будут выжигать уголь, а после сушить и обжигать кирпичи.
Третий десяток, из мужиков покрепче, определил на заготовку местной и транспортировку привозной глины и песка. Кстати, глину будем копать прямо тут, в глубокой яме близ ручья, а вот за песком придётся к реке ездить. Четвёртую группу из одних подростков отправил на заготовку плетня, пятую на камыш и торф, они будут работать на болоте. Шестой десяток из мужиков — колоть и рубить дрова. Вдовушек посадил в тепле, их задача починка одежки, шитьё, готовка-стирка. Троих девиц на отдельную работу, требуется пошить из кожи шланг и чехол из мешковины на него. Маленько я не рассчитал замах, так что народу на все направления не хватило. Договорились с деревенскими, те помогут с валкой леса и будут нам плести щиты из лозы. Благо, дело это было хорошо всем знакомо и кроме размеров ничего объяснять не пришлось. Деревенских матрон так же заняли делом, на первых порах будут помогать в готовке. Оплату брали овсом.