Князь Изгой
Шрифт:
Аккуратно разбираем первую стенку. Что интересно, вышло? Ага. Кирпич из меж-топливных стенок светлого цвета, а при ударе по нему издаёт глухой звук. Всё ясно. Толщина стенок большая, оттого он и не обожжён как должно. В топливных каналах, наоборот, кирпич пережжён и имеет иссиня-чёрный цвет со следами оплавления, а при ударе издает высокий звук. Битого же кирпича, с крупными да мелкими трещинами третья часть. Все же не выдерживает сырец таких нагрузок, да и режим нагревания-охлаждения хромает без термометра и опыта. Что делать? Как говорится первый блин комом. Хотя… не думаю, что и профессиональный печник в таких условиях лучше справился, слишком уж много неизвестных. Итого, нормально обожжённого кирпича оранжево-красного цвета, цельного, такого, чтобы при ударе чистый звук издавал, меньше половины. Да и то хлеб. Скажи кто, что зимой придётся кирпич в траншее обжигать. Ха-ха-ха. Да только пальцем бы у виска покрутил.
Одно на другое наслоилось, и вся стратегия по набору репутации рассыпалась, словно карточный домик. Впрочем, не до репутации сейчас. Поспать бы. Да куда там. Пока печами занимался сложили ангары, вытяжную трубу, четыре входных тамбура и тоннели к туалетам. Едва их прогрели и глазировали, аккурат двадцать четвёртого января, вдарили крещенские морозы. Под минус сорок! Работы на улице: подготовка брёвен, изготовление дверей и камышовых матов и прочее перенесли под «крышу».
В морозы и начали утепление. Самое муторное, полы: на землю укладывали брёвна и через шипы и врубы притягивали к опорам станков, столов малых свай, формируя жёсткую решётку. Утеплитель насыпали до половины высоты бревна, примыкание к снеговым блокам изолировали глиноторфяными блоками. Поверх укладывали еловые хлысты, а сверху отсыпали глиной. На улице мороз такой, что носу не сунуть, а у нас работа кипит! Плотники уже и овчины поскидывали, температура потихоньку росла. Уже и скотину перевели, в Карачун в ангаре всяко теплей, чем в подклетях деревенских изб.
Другие группы изолировали снеговые стены, мастерили «вент-фасад навыворот» из двух щитов плетня. Нагели вмороженные в пайкеритовые блоки легко держали нагрузку от «фасада», ибо между стенок для сохранения тепла, и регулирования влажности засыпали торф. Поверх щиты накрыли торфоблоками. За стенками холодный воздух циркулирует от одного торца «дворца» к другому, для тяги выстроена снеговая труба, обложенная изнутри пайкеритовой плиткой.
Тёплый контур устроен по низу. Воздух из рекуператоров и колпаков перенаправляют в каналы под полом, а на всём его протяжении устроены оконца. Три параллельно идущих канала разделены брёвнами, приток и тёплого, и холодного воздуха регулируется заслонками и заглушками. Например, днём воздух можно пускать по центральному каналу, а ночью по правому, переправляя тепло к лежакам. Получается у нас можно сделать аж три температурные зоны. Горячий воздух, поднимаясь от пола, частично уходит через трубки в теплый вытяжной канал, устроенный на перекрытии вент-фасада, частично через щели в своде и охлаждается.
Несовершенство схемы циркуляции и возможные ошибки с сечением вент-каналов компенсировал огромным количество задвижек и заглушек. Комфортный режим подберём по ходу работы. В конце концов, даже если свод начнёт подтаивать, его можно подморозить, полностью перекрыв подачу теплого воздуха и выгнав на несколько часов рабочих подышать свежими воздухом за «бортом».
Сам же редко появлялся на работах, ибо был занят на кладках прочих печей. Угу, именно печей. Клали разом три печи, две из которых и должны отапливать ангары. Печи делали добрые, с кованными задвижками и дверками, с настоящей трубой. Такие оставлять жалко, обязательно с собой заберём. Зря что ли с кирпичами столько корячился?
Бригады «печников» отбирал из сообразительных отроков, ко всему они в траншее на кладке шишек набили. Клали печи кельмами, для контроля горизонта пользовались причалками и порядовкой. [2] Молоток-киянка, правило, угольник, отвесы и рулетка, всё как у взрослых. Кое-что из новаций пришлось внедрять в процессе. Главный хай-тек — литой из бронзы пузырьковый уровень с окошком из кусочка стекла. Внутрь «пузырька» заливали глицерин, полученный путём добавления воды в конопляное масло и тщательного перемешивания. В кладочную и обмазочную глиняно-песчаную смесь для стабильности добавлял соль и золу, а печные трубы клали на известковом растворе. Ничего секретного, но тут и этого никто не знает. На печи смотрят, как баран новые ворота. Дикие люди.
2
Не видать, ни зги — в древнерусском языке слово «стьга» означало тропу (дорожку). При этом мягкий знак обозначал не смягчение согласной, а безударную слабо произносимую (в лингвистике это называется «редуцированную») гласную. Начиная примерно с XII века н. э. в древнерусском языке начался сложный процесс, который в лингвистике называется «падением редуцированных гласных». Например, «истьба» стала «избой», а «стьга» — «згой». Таким образом, не видно ни зги — не видно тропы впереди.
Сковали расшивку для швов, сбили шаблон-дозатор для кладки. Ключевой, кстати, инструмент, здорово компенсирующий неопытность «печников», ибо геометрия печи напрямую зависит от толщины слоя раствора. Дозатор сей, короб прямоугольной формы без днища, равный по ширине стенке печи. На торцевой грани закреплена железная пластина-кельма, а боковые стенки слегка опущены, можно сказать как бы направляющие для хода по ряду кладки. Заложил в дозатор раствор, протянул короб и готова идеальная лента для кладки. Шаблоны, опять же, в артели Ставра ладили. Тот лично приезжал, смотрел, зачем Прохору столь хитрые ящики понадобились. Любопытный не в меру. Просил рубанки и кое какой инструмент себе оставить. Я не возражал, но поставил условие: он работает со своей артелью до лета, у нас. Опытные тесляры и резчики, знающие с какой стороны к дереву подходить, ой как пригодятся.
Печи все типовые, с колпаками и рекуператорами для воздушного обогрева. Единственное, по конструкции малость различаются. В кухонную печь добавили конфорки и для готовки пищи, в банную ёмкость для подогрева воды, а в сушило, тепловой аккумулятор из песка и протяжённые боровы для топочных газов, дабы дерево и глину сушить.
В график не укладываюсь. До первого февраля планировал заняться слесарной мастерской, а по факту только десятого кладку закончил. Хорошо, за неделю до того, печи и ангары заработали в полноценном режиме.
Не всё гладко поначалу было. Понадобилось время чтобы подобрать режим притока и вытяжки. На вентиляцию двух мальцов отрядил: чистить снег в холодных каналах, ледовые блоки от снеговых наносов очищать, за температурой смотреть, чтобы в помещении было плюс двадцать, двадцать два, а под самым куполом не выше пяти.
Первый ангар под столовую, учебный класс и спальню с нарами в два ряда. Во втором, всё ещё ладили временные верстаки и опоры станков, за перегородкой, скотник. День, когда работники переехали жить в снежный дом, к «волхву», всколыхнул Ивань, а у Прохора исчез приличный источник расходов за постой. Честно говоря, с денежкой туговато. После расчёта с плотниками и деревенскими аккурат два рубля осталось. Логистика и плата за лошадей много съела, кое-каких припасов пришлось докупать, то же мясо у охотников. Давеча вон приобрели лося и десяток тетеревов. Резаны, словно вода сквозь пальцы уходили.
Едва мороз спал, плотники возобновили стройку. Барак под кузню сорок пять на шесть метров собрали всего за три дня, ибо брёвна в морозы подготовили, а сваи до того были набиты. В пазы свай брёвна подавали журавлём, что ещё ускорило сборку. Пол отогрели, сделали мягкую отмостку из хвои и торфа, а в самой клети уложили подушку: глину и песок с торфом в несколько слоев. Кое-где и бревенчатые полы на стульчиках «поставили». Помещения внутри разделены печами, а бревенчатые стены, по периметру, обложили глиноторфяными блоками, сделав своеобразный теплый контур. Ибо конопатить времени не было совсем. В крестьянских избах здесь такое практиковали, единственное ладили стенки из плетня, обмазанного глиной. Тепло оно конечно хорошо, но главная их функция, противопожарная. Ибо в кузне сызнова пришлось печи класть, и куда больше: горн, для цементации, для плавки меди и бронзы, для закалки и отпуска, для варки клея. Кровушки они попили ой-ой-ой, провозился десять дней. Благо «печников» так надрессировал, что кое-кто с чертежами научился работать, не то что с кладочным инструментом. Вообще самому чертить пришлось много. И посему ровная доска с грифельной краской [2] подоспела вовремя, во всяком случае с местными восковыми досками и близко не сравнить. Месяц, юный химик Мстиша соотношение компонентов краски подбирал: сажа, скипидар, масло конопляное, воск, венская известь: смешать в правильных пропорциях, подогреть и аккуратно валиком нанести. Чуть похуже школьной, но эффект меловой доски присутствует. Главное, таких досок можно сделать сколько угодно, а писать можно и мелками, и цветными восковыми карандашами.
2
Не видать, ни зги — в древнерусском языке слово «стьга» означало тропу (дорожку). При этом мягкий знак обозначал не смягчение согласной, а безударную слабо произносимую (в лингвистике это называется «редуцированную») гласную. Начиная примерно с XII века н. э. в древнерусском языке начался сложный процесс, который в лингвистике называется «падением редуцированных гласных». Например, «истьба» стала «избой», а «стьга» — «згой». Таким образом, не видно ни зги — не видно тропы впереди.
Благо столько времени, как на первые, на новые печи не тратил. Хватило его и на столярные дела, и на верстаки, и на прочее. В «кузне» той же выкопали ямы, на дно устроили песчаные подушки и опустили двухметровые кряжи из дуба, стянутые коваными обручами, то будущий фундамент под малые наковальни. Под большой молот основа сложней: на песчаную подушку укладывали раствор из крупного щебня, с очищенным песком и гашёной известью, да конопляных волокон и прутков железных из дрянных криц для прочности добавили, как схватится, не хуже бетона М 400 выйдет.