Князь Китежа
Шрифт:
— Послушай, сейчас идет война, и наши враги выбрали главной целью меня. И если они преуспеют — нам всем придет конец. Не волнуйся, Кощея не так-то просто убить, хотя люди перепробовали уже все, что могли. И все же я хотел бы подстраховаться на тот случай, если им все же удастся меня одолеть. Я хочу смешать твою кровь с живой и мертвой водой, чтобы многократно усилить твой лечебный дар. И когда я паду от меча человека, когда меня порубят на кусочки и спрячут по всему свету, когда моя душа вознесется на вечный пир в Ирии, только ты сможешь меня вернуть. Но это —
— Как ты смеешь говорить такие слова? — в слезах и гневе выпалила полудница.
— Прости… — Кощей протяжно вздохнул и вернул трубку с иглой в паз. — Я взял на себя слишком много…
— Замолчи! — Яра кинулась к нему и прижалась к груди. — Я готова ради тебя на все. Даже если придется лично сразиться с богами, чтобы вызволить твою душу из Прави! Даже если придется отдать всю свою кровь, чтобы тебя воскресить. Даже если понадобится трижды рискнуть своей жизнью — я готова. И не просто этого хочу — я мечтаю об этом. Чтобы в случае беды дать второй шанс не только тебе, но и всем нашим народам.
— Пути назад уже не будет. Ты… уверена?
— Как ни в чем прежде.
Новая сцена много лет спустя. Ярослава совсем взрослая — в привычной боевой одежке на палубе летучего броненосца. Тут же лежит Кощей с зияющими ранами на груди и сплошь скованный руническими кандалами. Такие же — на руках и ногах полудницы, а на плече подле шее — зачарованный меч, готовый снять буйную головушку по первому же приказу.
Над Кощеем навис воевода людей — в сияющем доспехе, личине и плаще, как из воспоминаний Горыныча. В его руке — объятый пламенем кладенец. Замах — и раскаленное острие с шипением вонзается в живот еще живого чародея, и седой юноша ревет сквозь стиснутые зубы, не в силах стерпеть нечеловеческую боль.
— Ну надо же, — прогудел царь из-под маски. — А говорят, ты — что мертвяк, и вообще ничего не чувствуешь. Похоже, это облегчит мне задачу.
— Не трогай его! — в сердцах закричала Яра. — Не смей!
— Заткнись, тварь, — удар латной рукавицы повалил подругу набок. — А ты — другая тварь — говори, куда спрятал свою смерть на этот раз.
— В иглу, — Кощей скривил окровавленные губы в презрительной усмешке. — Иглу — в яйцо. Яйцо — в ларец. Ларец — в утку. Утку — в зайца. Зайца — тебе в задницу.
Царь с гулким рыком вонзил острие повыше колена и с наслаждением покачал вперед-назад. Пленник запрокинул голову и взвыл, что январская вьюга, но быстро прошел в себя и улыбнулся своей названной дочери.
«Все будет хорошо, — раздалось в ее голове. — Скоро я вернусь, и они заплатят за все».
— Не надо… — Ярослава стиснула зубы и ткнулась лбом во влажные доски. — Не мучайте его…
— Где… — мокрый хруст, — ты спрятал, — треск разрезанных сухожилий, — свою смерть… — скрип скоблящего лезвия по кости.
— На острове Буяне, — чародей расхохотался, блеклым
— Принесите сундуки, — царь покачал головой, примеряясь к размеру будущих фрагментов. — Шесть штук. С самой лучшей защитой. Ну а мы с тобой продолжим…
«Скажи им! Путь лучше пытают меня!».
«Ни за что. Тогда убьют нас обоих. А я слишком сильно тебя люблю, чтобы допустить подобное… Не волнуйся, мой светик. Для папы это — что заноза. Я скоро засну, а ты потом меня разбудишь».
Яра стиснула губы и беззвучно разревелась. Воевода людей меж тем отделил правую ногу — с предельной жестокостью и болью, после чего приближенные волшебники запечатали ее в рунном коробе о семи замках и семи печатях.
— Спрашиваю еще раз, — клинок взмыл над левым коленом. — Где твоя смерть?
— Где моя — ты никогда не узнаешь, — Кощей рассмеялся палачу в личину. — А вот ты свою обрящешь очень скоро.
— Это — неправильный ответ, — меч медленно вошел в плоть.
После нескольких очень долгих минут вторая конечность повторила судьбу первой, а воитель задал тот же вопрос.
— Клянусь всеми богами, — прошипел Кощей. — Клянусь всеми стихиями… Я отомщу тебе, мразь. Тебе — и всем твоим прихлебателям. И отомщу страшно — за каждого, кого вы загубили.
Видения исчезли — больше в них не было нужды, я и так знал, чем все закончится. Я вновь оказался в гремящем и дрожащем подземелье, а напротив стояла Яра со слезами на глазах и солнечным копьем в руке.
— Ты все же решила его воскресить? — спросил я с тревогой, плавно переходящей в ужас. — Но тогда… война неизбежна. Война, в которой сгинут наши народы. Война, в которой мы будем по разные стороны…
— Я очень хотела вернуть Кощея… — девушка уронила голову на грудь и шмыгнула. — До тех пор, пока не полюбила тебя всем сердцем.
— Ты… — у меня перехватило дыхание, — что?
— Сначала я не испытывала к тебе ничего, кроме ненависти и презрения… Как и к любому другому человеку. Но я прятала это зло, чтобы продолжать использовать тебя в своих целях. Однако порой эта злоба все же прорывалась, и я едва сдерживалась, чтобы не навалять тебе по первое число.
Кто бы спорил. Характер у нее — тот еще.
— Но затем ненависть сменилась любопытством. Ты вел себя не так, как обычные люди. Проявлял искренний интерес к бедам и чаяниями моих побратимов. И более того — не считал их низшим сортом и чудовищами, достойными только истребления. Ты… глядел на нас, как на равных, и это заставило меня саму посмотреть на тебя иными глазами.
Я хотел ответить, но Яра вскинула палец и продолжила:
— К моему величайшему удивлению, любопытство быстро сменилось симпатией. Особенно после того, как ты помог Горынычу и Яге и ничего не взял взамен. Более того — отдал змею все то, чем тебя наградили купцы. И если поначалу я думала, что все это отношение — лишь из страха и желания примазаться к влиятельной нечисти, то затем ты доказал обратное, рискуя шкурой так, словно помогал близким друзьям, а то и родичам.